Первые два месяца в Пицунде показались ей раем: подруга была любимой и доброй, в душу не лезла, жизни не учила — им было хорошо вместе. Погода, море, фрукты, поездки на Рицу и в Новоафонский монастырь, новые люди, которые приезжали в большой и гостеприимный дом в ущелье, друзья подруги, которые сразу же становились и ее друзьями, — Елену Николаевну радовало все, наполняло ее уставшую душу теплом и покоем, утверждало в мысли, что она поступила правильно. А потом, как это всегда бывало с ней, она вдруг погрустнела. Заскучала по детям, хотя перезванивалась с ними чуть не каждый день, по Москве, по своей квартире. И, что самое удивительное, по Кириллу. Она спрашивала у Киры, как отец, та отвечала: нормально, как всегда. Как всегда — значит, пьет, не просыхая, раз уж последний тормоз сбежал из дома. Значит, голодный, необстиранный. Ей хотелось спросить у дочери, как отец отнесся к разводу, но не спрашивала — о разводе она пока не говорила детям, не хотела по телефону, откладывала разговор до встречи. Старалась изо всех сил заглушить в себе эту тревогу, отвлечься и забыть о Москве. На какое-то время удавалось, потом тревога возвращалась.
Елена Николаевна вернулась домой в последних числах августа, к началу учебного года — как будто собиралась на работу. Привычка оказалась сильнее доводов здравого смысла и увещеваний подруги, ее тянуло в Москву, и она не могла сопротивляться этой силе.
В квартире было подозрительно тихо, но еще более подозрительным ей показалось абсолютное отсутствие следов пребывания в ней Кирилла — чисто убрано, все на местах, пустой холодильник. Только теперь Кира призналась, что отец еще в июне, вскоре после нее, уехал в какую-то экспедицию со старым другом. В какую именно, не сказал и не сказал, когда вернется.
— Мам, ты прости, я не хотела тебе говорить — портить отдых, — извинялась Кира. — Скажи, у вас с отцом что-то случилось? Так странно, ты уехала, потом он…
— Мы развелись. И ты меня извини, что не сказала, — отступать Елене Николаевне было некуда. — Я не выдержала. Ты меня осуждаешь?
— Нет, что ты?! Как ты еще столько лет терпела, удивляюсь, — дочка явно старалась утешить, и Елене Николаевне это было приятно. — Вот только не пойму, какой такой приятель согласился взять отца в экспедицию? Может, не знал, что он пьет?
— Не знаю… Ладно, чего гадать, приедет — увидим. Вы бы заехали ко мне, со Стасом, — я соскучилась.
— И мы соскучились, как только сможем, приедем…
