— Лапушка моя вернулась! — он радостно обнял Нину. — А что так быстро? Была у врача?
— Была. Он говорит, что рожать опасно.
— Кого рожать? — Николай вытаращил на нее глаза. — Ты что — беременная?
— Да, представляешь?
— Ух, ты! Слушай, ты молодец! И я молодец! — он явно был доволен и ей, и собой. — А что — опасно-то?
— Ребенок может родиться не совсем здоровым… Мне лет-то сколько?
— Только в этом дело? В возрасте? Или еще в чем?
— Только в возрасте, все остальное вроде в порядке…
— Вот что я тебе скажу: этот вопрос решенный. Врачи здесь третьим номером — после Бога и женской природы. А вот, я думаю, когда нам козу лучше покупать — сейчас или весной? — Николай говорил серьезно и деловито. — Я тут прочитал, что козье молоко — почти как материнское. Нашему пацанчику… — он на секунду задумался, — или пацаночке именно такое и нужно. По всему, сейчас лучше купить — ты пока с ней освоишься, доить научишься… Как думаешь?
— Ты серьезно?
— Какие шутки? Этим не шутят. И фамилию тебе нужно менять, на мою. Пора.
Незадолго до знаменательного для каждой женщины события — сорокового дня своего рождения — Александра поняла, что ее браку пришел конец. Смириться с этой мыслью было трудно, даже труднее, чем она думала, но другого выхода она не находила. Александра была вынуждена признать, что роль жены удачливого бизнесмена ей оказалась не по силам.
Чуть ли не за четверть века знакомства их с Толиком отношения прошли практически все этапы. Бабушка и дед, забравшие крошечную Сашеньку к себе, когда ее родители после развода взялись устраивать новые семьи, много лет снимали дачу — полдома с большим участком — у родителей Толика. В те годы Жуковка была обычным дачным поселком по Белорусскому направлению, хотя и с огромным преимуществом — располагалась на берегу тогда еще чистой Москвы-реки. Так дети-одногодки Сашенька и Толик познакомились и подружились — купались, в лес ходили, на велосипедах гоняли, а наступала осень — расставались до нового дачного сезона. Пришла юность, и стало ясно, что не только детская дружба притягивает их друг к другу. Как полагается, гуляли под луной, целовались, потом стали любовниками и, наконец, примерными супругами.
Толик переехал в Москву, но жить в Сашиной семье отказался. Саша уважала независимый характер мужа. Молодые сняли квартиру в Марьино, тогда богом забытом районе, зато дешево. До институтов обоим было ездить далеко, но ничего, терпели, зато жили одни — без опеки и надзора. Сразу после госэкзаменов и получения диплома театроведа Сашенька родила Аленку. Толик был счастлив, что девочка. Его, высоченного, широкоплечего, с огромными руками и ногами, до слез умиляла миниатюрность дочки, к счастью, уродившейся в мать. Пришлось снять квартиру поближе к Сашиной бабушке, обещавшей помогать с правнучкой, когда Александра пойдет на работу. Учиться Саше было интересно чрезвычайно, но когда пришло время трудоустраиваться, начались проблемы — театроведы, если где и были нужны, то с именем в театральном мире. А больше полученные ей в вузе знания нигде и не требовались. Попробовала силы в газетной редакции, куда ее пристроил по старым связям дед, но журналистика, как выяснилось, — это прежде всего характер. Нет, Александра была и любознательной, и упорной, и бойкой, даже писать у нее получалось, но всех этих качеств у нее было в меру, а значит, для журналистики недостаточно. Помыкалась в отделе писем, потом в корректуре, но после первого же серьезного сокращения оказалась на бирже труда. Поначалу Сашу это не сильно огорчало — Аленка пошла в школу, что требовало немалого внимания, да и Толик, положив диплом инженера в ящик с документами, взялся за бизнес. Взялся серьезно, как, впрочем, и всегда, за что бы он ни брался. Денег в семье стало больше, но не так, чтобы намного. Толик обещал, что это временно и вот-вот начнется настоящее благоденствие. Время шло, но для Александры эти сладкие времена все не наступали.
