Это Вольф Зильберглянц через вийта распустил сплетню, что новый учитель не крещеный и «на веру» живет с какой-то панночкой. Вот почему с такой немой враждебностью встретило село Омеляна Ткача и его сестру Юлию.
Признаться, я не сразу в болезненном, невысокого роста, большелобом, рыжеусом Омеляне Ткаче узнал знакомого мне артиста Александра Янчукова. Обаятельный, сильный духом образ народного учителя создал он в этом спектакле.
— Мне показалось, что артист очень похож на Ивана Франко, — сказала Ганнуся.
— Похож, — согласился Петро. — Между прочим, эту пьесу Иван Франко написал из жизни. Был у него друг учитель, так это он рассказал о своем житье-бытье, о трагической судьбе украинского учителя в Австро-Венгерской империи. Между прочим, постановщик спектакля нашел острые, образные детали, выражающие большие мысли. Тому ярким примером финал спектакля. Омелян Ткач будто и побежден арендатором в трудной и долгой борьбе. Он вынужден покинуть село и школу, но дух учителя не сломлен, моральная победа на его стороне.
Уже во тьму погружены Карпаты. Омелян Ткач, освещая себе путь фонарем, уходит в далекое, глухое село, как бы неся туда свет. А если к этому добавить, что одно из трех стекол его фонаря красное, то станет ясной острая, граничащая с символикой, образная мысль режиссера.
— Вы ничего не сказали, Петрик, о костюмах. Они ведь очень хорошо продуманы художником, верно передают эпоху. Жаль только, что они слишком бедны, лишены тех украшений, которые так самобытны и характерны в одежде бойков. Я среди них жила короткое время… — проговорила Мелана. Лицо ее омрачилось.
Вспомнился Димарский. Она ведь там была с ним.
— А музыка? — добавила Ганна.
— О да, — поспешил сказать Петро. — Композитор, используя богатейший источник народных мелодий, написал прекрасную музыку и песни к спектаклю. Он сумел передать дух и характер нашего свободолюбивого народа.
— Искристы и танцы, — снова оживилась Мелана.
— Еще бы, — отозвался Петро. — Балетмейстер сама жила среди бойков и не раз встречалась с Иваном Франко, собиравшим в этих краях фольклор.
— Благодарю вас, друзья, мы с Мирославой Борисовной словно сами побывали на этом замечательном спектакле, — улыбался молодым людям Кремнев.
— Наконец-то! — встречая мужа, Мирослава Борисовна не сумела погасить тревогу на лице. — Жду вот уже три с лишним часа. Не знала, что и думать.
— А я, видишь, не один, — пропуская вперед невысокую смуглую женщину, одетую строго, но со вкусом, Кремнев внес в дом светлое настроение. — Наконец-то я вас познакомлю.
