Друг подарил ему компьютер, нашел неплохую работу – переводчиком в издательстве, и теперь Никита зарабатывал достаточно, чтобы содержать не только себя, но и своих женщин – маму и бабушку. С годами отношения друзей не только не расстроились, а стали еще крепче. Никита старался чем-то воздать товарищу за ту заботу, которую он много лет принимал как должное, чувствуя, что это нужно им обоим.
Теплый и уютный загородный дом с просторной верандой был единственным местом в огромном земном мире, где человек в черном чувствовал себя спокойным и счастливым. Это был его дом, семья, его пристанище на чужом берегу, где для него горел огонь, готовилась еда, где его всегда ждали и беспокоились о нем.
Сегодня у Никиты день рождения. Бабушка с утра хлопочет на кухне, в доме вкусно пахнет сдобой, жареным мясом, пельменями. Протирается пыль на рояле, открываются окна в старый, благоухающий свежестью сад, вытряхиваются ковры, и на стол ставится бабушкина ваза с огромным букетом полевых цветов.
Человек в черном почувствовал радость и нетерпение, ожидание праздника. Ему было так хорошо, что он начал напевать про себя любимую мелодию, и нежная, милая головка Евлалии склонилась ему на плечо. Сейчас он был в ладу со всем миром и в ладу с самим собой.
Проходя мимо маленького пыльного рынка, он решил зайти купить фруктов, конфет и цветов женщинам. Деревянные прилавки ломились от продуктов – молоко, творог, яйца, куры и утки, кролики, сливочное масло, зелень. Все свежее, домашнее.
Он зашел в тесный магазинчик, выбрал коробку конфет, бутылку шампанского и шоколадки. На улице женщины продавали мокрые букеты пионов и крупных ромашек. Человек в черном купил цветы и направился к другу.
Возле киоска с пивом старик в очках, с орденскими планками на засаленном пиджаке играл на аккордеоне «Прощание славянки». Аккордеон был хороший, немецкий, может быть, трофейный, блестел перламутром и черно-белыми клавишами. Звуки военного марша рвали душу, в груди образовался тяжелый комок. Почему-то представились офицерские проводы – шинели, фуражки, кокарды с двуглавым орлом, блестящие голенища сапог, задымленный перрон, заплаканные глаза под вуалью, запах угля, смешанный с запахом французских духов, увядшие букеты сирени, женщины в длинных платьях, духовой оркестр…
Почему эти живые картины вызывают такую тоску? Что-то есть в них такое, что отзывается болью, не прошлой, а настоящей, как будто прямо сейчас гудок паровоза режет по живому налаженную милую жизнь, чьи-то надежды… Как понять чувство, когда провожаешь в неведомую даль человека, за которым стремится твоя душа? Что его ждет? Холод, дожди, окопы, пулеметы на бруствере и одиночество… страшное одиночество войны, смертельного боя, где каждый сам несет свою ношу и никто никого не может спасти своими молитвами. Когда говорят пушки, ангелы молчат…
