Почерк я не узнала, однако по всему было видно, что это рука писца.
– Читай, – повторила донна Лукреция. – Вслух.
– «Этот господин поистине великолепен и представителен, на войне для него нет неосуществимых целей. В своей погоне за славой и землями он не знает отдыха, не признает усталости и опасности. Он появляется совершенно неожиданно…»
– Да-да, довольно. Он прислал это как шутку, видишь ли.
Я нахмурилась, ничего не поняв. Донна Лукреция вздохнула и пояснила:
– Это донесение флорентийского посольства, которое он получил в Урбино. Велел перехватить гонца и скопировать документ. А затем прислал мне, для забавы, чтобы я увидела, как легко он очаровал «скромников-республиканцев», по его выражению. Сама видишь, он ничего не воспринимает всерьез, Виоланта. Что мне делать?
– Вы должны написать и сообщить ему свое мнение, мадонна. Если он поймет, как сильно вас ранил, то уйдет из Урбино, уверена.
И хотя слезы текли по ее лицу, прокладывая соленые бороздки поперек царапин (я еще подумала, что они, наверное, вызывают жжение), она расхохоталась.
– Если бы он думал обо мне, то с самого начала не стал бы завоевывать Урбино. Семья Мотефельтро теперь и моя семья, а они бежали в том, в чем были, если верить донне Изабелле, которая приняла их.
– Чезаре тоже ваша семья, мадонна, – осмелилась напомнить я.
– Чезаре… – И она зашлась рыданиями, громко всхлипывая, словно хотела втянуть в себя весь воздух, остававшийся в темной комнате. – Он сам дьявол, – выла она, растягивая гласные.
И тут все началось заново – она опять металась, царапалась, рвала на себе волосы, бормотала что-то насчет Непи. Тогда, не дожидаясь разрешения уйти, я помчалась за помощью.
– Почему она твердит о Непи? – спросила я у Анджелы, когда мы поспешили на поиски разбежавшейся в испуге прислуги, которую послали обратно восстанавливать порядок.
– Непи? – удивилась Анджела. – Эй, ты, разыщи священника мадонны. И лекаря. Живо! – прокричала она тощему пареньку, которого я видела с Ферранте. – Непи, – повторила она. – Лукреция бежала туда с Родриго после того, как убили его отца. Он был совсем еще маленький, и все знали, что Чезаре убил Альфонсо Бишелье. Не сам, конечно, а руками Микелотто, – произнесла она одними губами, не решаясь сказать вслух опасное имя в ароматном вечернем воздухе Бельфьоре. – Лукреция была безутешна. Поклялась, что больше не заговорит с Чезаре. Несколько недель спустя Чезаре сделал остановку в Непи по пути в Чезену, где ему предстояло присоединиться к своей армии. Никто не знает, что там произошло, только Лукреция вернулась в Рим сама любезность и беззаботность, и жизнь потекла так, будто Альфонсо никогда и не существовало. – Она пожала плечами. – Это все, что я знаю.
