Я услышал, как открылась и закрылась дверь в приемной, и понял, что уже час. Я отключил компьютер, собрался с духом, насколько смог, и пошел выполнять свой долг. Первой после обеда я ожидал пациентку, которая появилась у меня сравнительно недавно, женщина средних лет, которую я назову Т., у нее была своя интернет-фирма по графическому дизайну. В последнее время ей опротивел бизнес (насколько я понял, у них это было взаимно), а еще она завела роман на стороне, о котором знала ее несовершеннолетняя дочь, но не знал муж. Мы с ней занимались тем, что соцработники называют «расстановкой приоритетов», но все было не так просто. Во-первых, я недавно узнал, что ее мать тоже заводила себе любовников. Т. обладала одним качеством — кстати сказать, ко мне ее тоже направил коллега, — которое приводило меня в замешательство: ее привычка сразу углубляться в суть вещей, как будто я и без нее знаю все подробности.
— Я просто не знала, что он имеет в виду. — Она сразу взяла быка за рога, усевшись в кресле напротив.
Я ободряюще улыбнулся:
— Кого вы имеете в виду?
— Гарри, после прошлого случая.
— А.
Я же сказал, что она выражалась очень туманно? И нелогично? Половина консультации у нас уходила на выяснение того, что она имела в виду. Но мы отважно продолжали, как двое играющих в «балду» с наборами букв из разных алфавитов, стараясь восполнить пробелы во взаимосвязанной терминологии. К концу отведенных ей пятидесяти минут нам удалось установить, что муж Гарри мог неправильно ее понять, и она ушла, сделав загадочное замечание: «Значит, возможно, что Синди завтра вернется». По крайней мере, я знал, что Синди — это ее дочь.
Во время десятиминутного перерыва между 1:50 и 2:00 я не подходил к компьютеру. Разберусь как-нибудь потом. Вместо этого я опять глазел на дом Стейнбаумов, раздумывая над обрамлявшими его фигурно подстриженными кустами. Спереди они напоминали ограду из полутораметровых шаров для боулинга, но сбоку, откуда смотрел я, больше походили на гигантские пушечные ядра. Я видел, как в прошлом июне и июле садовник подстригал последний ряд, а потом периодически приходил подрезать, пока они разрастались в непроходимую стену. Единственное, чего там не хватало, — это здоровенного плаката с надписью «НЕ ПОДХОДИТЬ».
Ровно без трех минут два пришел мой второй послеобеденный пациент. Когда я начал его пользовать, он уже был немолод и его беспокоили отношения с женой. Наверное, еще с молодости он был медлителен и осторожен. Назову его З. — самая подходящая для него буква. Сначала мы работали над его боязнью близости. Это было семь лет назад.
