Едва я успел проскользнуть обратно к Рультабилю в узкую щель между башней и бруствером — наблюдательный пункт, которого он не покидал, — как мы явственно расслышали скрип дверных петель Четырехугольной башни. Я попытался высунуться из-за стены, но Рультабиль оттолкнул меня — он не желал, чтобы кто-нибудь другой, кроме него, наблюдал происходящее. Но сам он пригнулся слишком низко, и поэтому над головой моего друга я увидел следующую картину.
Сперва из двери вышел Бернье, которого можно было сразу узнать, несмотря на темноту, и бесшумно направился к арке садовника. Посреди двора он остановился, посмотрел на наши окна, затем повернулся к башне и махнул рукой, вероятно успокаивая того, кто за ним наблюдал. Но кого? Кому предназначался этот знак? Неожиданно Рультабиль резко откинулся назад и оттолкнул меня.
Когда мы снова решились выглянуть во двор, там уже никого не было. Наконец мы увидели возвращавшегося Бернье, или, вернее, мы вначале услышали, так как до нас донеслись приглушенные звуки его разговора с Маттони. Затем под аркой что-то скрипнуло и появился Бернье в сопровождении темного расплывчатого силуэта. Вскоре мы разглядели, что это небольшой английский шарабан, который тащил Тоби — пони Артура Ранса. Утрамбованная земля во дворе Карла Смелого позволяла шарабану двигаться совершенно бесшумно, как будто он ехал по ковру. К тому же и пони был так тих и спокоен, словно получил от Бернье соответствующие инструкции. Дойдя до колодца, Бернье еще раз поднял голову и взглянул на наши окна. Затем, ведя Тоби за узду, он подошел к Четырехугольной башне и, оставив шарабан, вошел в дверь. Прошло несколько минут, показавшихся нам, как говорится, вечностью, особенно моему другу, которого внезапно охватила дрожь.
Опять появился Бернье. Он пересек двор и скрылся под аркой. Мы еще больше склонились, чтобы нас не заметили люди, появившиеся на пороге башни. Но они и не думали смотреть в нашу сторону. Из-за туч вышла луна и призрачно осветила море и часть двора Карла Смелого. Стало светлее. Два человека, которые вышли из башни и приблизились к шарабану, двинулись было назад. И тут мы явственно услышали, как Дама в черном произнесла:
— Смелее, Робер, так надо!
Позднее мы спорили с Рультабилем, сказала ли она «так надо» или «это необходимо», но так и не пришли к единому мнению.
— Дело не в смелости, — глухо ответил Робер Дарзак.
Он склонился над каким-то предметом, с большим трудом поднял его и попытался уложить под скамейкой маленького английского шарабана. У Рультабиля зубы буквально стучали от волнения. Насколько мы могли разглядеть, это был мешок. Господин Дарзак с трудом поднял его, и мы услышали глубокий вздох. Опершись о стену башни, Дама в черном смотрела на все происходящее, но помочь мужу и не пыталась.
