— Кто здесь стрелял? — спросил я. — Что здесь произошло?
— Не знаю, — ответила она.
В этот момент я услышал, как кто-то запер дверь башни, и на пороге появился Бернье.
— Это вы, господин Сэнклер?
— Бернье! Что случилось?
— Ничего особенного, господин Сэнклер, успокойтесь, ничего особенного.
Он говорил чересчур громким голосом, чтобы успокоить нас и успокоиться самому.
— Господин Дарзак неосторожно положил свой револьвер на ночной столик, и револьвер выстрелил. Госпожа, конечно, испугалась и закричала. Так как окна их комнат были открыты, то она решила, что господин Рультабиль и вы слышали ее крик, и немедленно вышла, чтобы вас успокоить.
— Значит, господин Дарзак вернулся к себе?
— Да, он пришел почти сразу же после того, как вы покинули башню, господин Сэнклер. А выстрел раздался через мгновение после того, как он вошел в свою комнату. Поверьте, я тоже очень испугался и бросился к нему. Господин Дарзак сам и открыл мне дверь. К счастью, никто не ранен.
— Госпожа Дарзак вернулась к себе сразу после моего ухода?
— Тотчас же. Как раз в это время к башне подошел господин Дарзак, и они вместе ушли к себе в комнаты.
— А где же господин Дарзак сейчас?
— Вот он.
Обернувшись, я увидел Робера. Несмотря на слабое освещение, его страшная бледность бросалась в глаза.
— Послушайте, Сэнклер, — сказал он. — Бернье вам, конечно, все сообщил. Не стоит никому ничего рассказывать, ведь выстрела они могли и не слышать. Не надо путать людей, не так ли? И потом, я бы хотел попросить вас о личном одолжении.
— Говорите, мой друг, — ответил я. — Располагайте мной по вашему усмотрению.
— Спасибо. Дело идет всего лишь о том, чтобы уговорить Рультабиля лечь спать. Когда он уйдет, жена успокоится и тоже отправится отдыхать. Нам всем следует отдохнуть. Спокойствие, Сэнклер, спокойствие. Все мы нуждаемся в тишине и спокойствии.
— Хорошо, можете на меня рассчитывать, — сказал я и крепко пожал ему руку, чтобы выразить свою преданность.
Я был уверен, что все эти люди что-то скрывали от нас, и что-то очень серьезное.
Господин Дарзак ушел в свою комнату, а я, не колеблясь, отправился в гостиную Старого Боба за Рультабилем. На пороге я столкнулся с ним и Дамой в черном. После минувших излияний я ожидал увидеть сына в объятиях матери, но оба они молчали и имели такой странный вид, что я, удивленный, остановился. Намерение госпожи Дарзак оставить Рультабиля в подобный момент и согласие Рультабиля этому подчиниться ошеломили меня. Матильда поцеловала моего друга в лоб и произнесла: «Прощай, мой мальчик», — таким печальным и торжественным голосом, что мне показалось, будто я слышу прощание умирающей. Рультабиль, ничего не ответив, увел меня из башни, и Дама в черном сама закрыла за нами входную дверь.
