— Не за что. Теперь понятно, почему вы достигли преклонной старости. Сколько вам — двадцать один год?
— Двадцать три.
— Двадцать три, и вы все еще одна. Большинство барышень в этом возрасте считали бы себя старыми девами. Генриетта, вам пора учиться танцевать, пока еще есть время.
Она понимала, что Рейф дразнит ее, видела, как дергаются его губы, будто сдерживая улыбку.
— Вы совершенно превратно восприняли мое положение, — беспечно ответила Генриетта. — Папа с мамой уже знакомили меня с несколькими завидными молодыми людьми.
— И что же произошло? Разве никто из них не проявил готовность выполнить свой долг?
— Хотите знать, предлагали ли они мне свою руку? Отвечу утвердительно. Причем каждый из них был достойнее и искреннее предыдущего.
— И следовательно, невыразимо тупым и скучным.
— Да! Вот видите, на какие мысли вы меня навели.
— Генриетта Маркхэм, вам должно быть стыдно.
— Да, мне стыдно. — Генриетта прикусила губу, но удержалась от смеха, когда Рейф взглянул на нее как-то особенно. — О боже. Знаю, мне следует стыдиться, но…
— Но вы романтичная натура и сокрушаетесь о том, что женихи вас не увлекли, более того, вам не стыдно, что вас разочаровали достойные юные джентльмены, которых вам представил отец.
— А что тут плохого? Каждая женщина желает, чтобы ее увлекли. Я хочу сказать, уважение и достоинство — очень приятные качества, но…
— Вам хочется влюбиться.
— Да, конечно. Кто этого не хочет?
— Все так говорят, хотя редко так думают. Словом, говоря: «Я люблю тебя», люди думают, что эти слова принесут им то, чего они хотят.
На его губах застыла улыбка.
— Как цинично, вы не находите? — отозвалась Генриетта, вспомнив красивую женщину на портрете. Она сочувственно коснулась его рукава. — Я знаю, вы так не думаете. Наверное, вы все еще скорбите.
— О чем вы?
— Миссис Питерс рассказывала мне о вашей жене.
— Что именно она рассказала?
— Только то, что она умерла молодой. Трагически. Миссис Питерс показала мне ее портрет. Она была очень красивой.
— Я не желаю говорить о ней, — отрезал Рейф. — Вижу, мне придется принять меры, чтобы моей экономке напомнили о том, сколь я ценю осмотрительность.
— Право же, она ни в чем не виновата. Виновата я. Удивилась, что вы не упомянули… я не знала, что вы женаты, а она ответила, что вы вдовец, а затем… О боже, простите меня, я не хотела навлечь на нее неприятности, лезть в чужие дела.
— Но вы уже влезли. Я не потерплю людей, которые судачат за моей спиной.
