Жила у нас в доме девушка-сирота Настя. Отвели мы ей комнатку, и она была вроде за старшую дочку. (Потом мы ее отдали замуж за своего политотдельца Ивана Прокоповича, да недолгим было их счастье — погиб Иван в первый же год Отечественной войны.) Так вот. Сели раз завтракать. Жена подает на стол сковородку с картошкой, пожаренной со свининой, смотрит на меня, улыбается.
— Чего ты? — спрашиваю.
Переглянулась она с Настей, и засмеялись обе.
— Смешинка вам в рот попала? — говорю.
— Да вчера мы вышли с Настей во двор свинью поглядеть: пороситься ей, — отвечает жена. — Уже первый час ночи. Луна в небе, лужи ледок стянул. Все Кулаки спят, лишь у тебя в кабинете окно светится. Подошли потихонечку, смотрим: сидишь над книжкой. Иногда шевелишь губами, встанешь, пройдешься по комнате — и опять к столу. Я и говорю Насте: «Давай Василия Ивановича испугаем? Постучим в стекло, а сами схоронимся». А Настя и отвечает: «Да он, пожалуй, и не услышит. Видите, губами шевелит? Наверное, наизусть что-то учит». Минут десять на тебя глядели, ты даже головы не поднял. Так и ушли.
У меня это давняя привычка: если хочу что запомнить, повторяю вслух. Когда учился в Минске, в комвузе, приехала ко мне семья. Комнатенка в общежитии была тесная, и дочка Оля обычно играла под столом. Залезет туда со своей куклой, наряжает там ее, пеленает, сидит тихо, будто воробышек. Я штудирую Ленина, вслух повторяю формулировки. Потом слышу — Оля тоже что-то шепчет. «Ну-ка, что ты там?» Она и давай шпарить мне наизусть Ленина! Так много цитат заучила, мы только диву давались.
…Да, работали мы в те годы не щадя сил, не считаясь со временем, стремились ударно построить для будущих поколений фундамент нового общества.
В тридцатые годы машинный парк был совсем иной, чем сейчас. Тракторы не отличались удобствами: кабинок и тех не было, и дожди, ветры сильно досаждали механизатору.
Наши «фордзоны-путиловцы» капризничали, работали с большими перебоями. «Десять минут пашут, десять часов стоят…» — горько острили трактористы. Не было еще хорошо оснащенных ремонтных мастерских, не было опытных механиков, даже квалифицированных слесарей. В основном пользовались кузней: отковывали, что могли.
Несовершенной была сама конструкция тракторов. Зажигание — плохое. Заводили мотор ручкой: бывало, семь потов сойдет, пока стронешь трактор с места.
Попадет молодой, «зеленый» тракторист в поле, случится с ним какая-нибудь оказия — он и кукует сутки-другие, пока подмога не придет.
