В ракурсе своих рассуждений я хочу описать события, которые внутренне охарактеризовал как феномен Шахрая. С позиции председателя Счетной комиссии подчеркну, что на съезде было несколько пиков конфронтационной борьбы и почти всегда, кроме случая с Шахраем, четко вырисовывалась политическая личность кандидата. Поэтому конфронтацию было легко понять и объяснить. Тут же на первый план выступили другие моменты. Дело в том, что после избрания Председателя Верховного Совета противоборствующий лагерь яростно пытался провести на административные посты в Верховный Совет политически близких ему кандидатов. Это стремление можно было бы формально обозначить знаком плюс — плюс себе, в свою пользу. Но оно в конечном итоге обозначилось (в своем логическом завершении!) знаком минус — минус для Ельцина. И когда Борис Николаевич выдвинул крайне нужного и дорогого для его команды человека в плане чисто техническом, специалиста по «черновой» работе парламента, человека, который уже доказал свою высокую компетенцию, подготовив целый ряд важных документов для съезда и будущего парламента, и сумел их грамотно сопоставить с юридическими нормами, против последнего дружно голосовали правые депутаты. И это противодействие не заключало политической конфронтации, а скорее отражало принцип: «Мне грустно оттого, что весело тебе».
И действительно, Шахрай был лично нужен Председателю именно как профессионал, который глубоко и тонко разбирается в очень сложных юридических и организационных аспектах работы парламента. Именно поэтому Борис Николаевич выдвигал его кандидатуру трижды в разных вариантах на альтернативной и безальтернативной основах. И во всех случаях на гребне разогретых страстей нужного количества голосов этот кандидат не получал.
Тогда Ельцин решил отложить голосование, полагая, что со временем страсти могут утихнуть, а его, Председателя, бесстрастная и сбалансированная политика позволит приблизиться к общему единению депутатов, по крайней мере на уровне технических проблем. Этот расчет как будто бы начал оправдываться.
Дело в том, что по ходу целого ряда заседаний Ельцин твердо проводил взвешенную сбалансированную линию, не высказывая явных предпочтений и антипатий, справедливо распределяя время у микрофона, корректно пользуясь своими правами. Все это в общем соответствовало духу зарождавшегося консенсуса, заметно охлаждало страсти и ослабляло противоборство соответствующей части депутатского корпуса. Появилось какое-то ощущение общей цели, согласия, стремления к прагматическим результатам.
