Было слышно, как его рука шарит в поисках ручки.
Наконец дверь подалась, и Андрей увидел слабый отблеск света на стене, различил что-то громоздкое, подвешенное к потолку.
Фигура Семена Карповича мелькнула в проеме, послышался звук сыплющихся на пол дров.
Тогда Андрей вспомнил, что тоже держит два полена, и, пригибаясь, чтобы не стукнуться о притолоку, переступил порог.
Первое, что Андрей признал, была русская печка. Она как бы стояла на страже, занимая полкомнаты.
Осторожно опустил свои поленья на кучу дров перед печкой и вышел на середину комнаты.
У окна на столе горела закопченная керосиновая лампа.
Большое зеркало на противоположной стене отражало эту лампу, бледную поверхность стола, мутные стекла шкафчика, и оттого казалось, что комната очень большая.
Андрею стало тоскливо и одиноко, тем более что Семен Карпович исчез.
Что-то шевельнулось в стене, и Андрей увидел, как в комнате появился Семен Карпович, успевший раздеться.
Дед был в одной рубашке и брюках, а на ногах – белые толстой вязки носки.
Андрей понял, что из-за штор не заметил входа во вторую комнату.
В той комнате было по-прежнему темно, и только раздавались какие-то странные звуки.
– Проходи, раздевайся.
Семен Карпович уселся на табуретку перед столом.
Андрей повесил куртку на гвоздь, постоял, как бы раздумывая, а затем, стянув сапоги, осторожно двинулся через комнату к Семену Карповичу.
В соседней комнате кто-то кашлянул.
Андрей посмотрел на мрачные шторы.
Из-за них показалась хозяйка с чем-то большим и белым в руках.
Фарфоровое блюдо поблескивало пустой поверхностью.
Хозяйка держала его у груди, как щит.
– Гости дорогие, сейчас ужин соберу…
Хозяйка приблизилась, и Андрей разглядел, что она ростиком с брата и что у нее такое же сухое лицо, и вообще она здорово походила на Семена Карповича – или это лишь казалось из-за непривычного света ленивой лампы?
– Сема, – сказала она тихо, – слазь в подпол.
Семен Карпович поднялся, откинул рукодельную дорожку из пестрых лоскутков и вырвал массивную крышку за железное кольцо.
– Посвети, – сказал он Андрею.
Тот аккуратно снял со стола тяжелую лампу и наклонился над квадратной черной дырой.
– Да не суетись ты, – сказал Семен Карпович и, взяв лампу, поставил ее на пол. – Когда скажу – посветишь.
Мелькнули белые носки, а затем на мгновение Андрей увидел рядом с лампой крепкие пальцы Семена Карповича, которые упирались в половицу.
Последним в черной проруби исчезло напряженное лицо, и Андрей услышал приглушенный голос.
