За декоративной стеной – гранитные тяжелые глыбы, припорошенные снегом, – торчал угол Андрюхиного дома.
Самый край жилого массива.
Там крутой бугор, пустырь и кладбище.
А между скученными зданиями и березами кладбища карабкались от реки высоковольтные опоры.
Берег отсюда не был виден, а в просветах девятиэтажек лишь тянулись провисшие тяжелые провода.
Когда студент вышел к площадке у подъезда, он увидел знакомый трансформаторный узел, прозванный Андрюхой пауком, отступающие деревья и четкие штрихи кладбищенской ограды.
Березы сливались с наметенным снегом, и кроны их терялись на фоне мутного неба, и лишь ограда рассекала сугробы вереницей примкнутых штыков.
Мимо студента дворник пронес на плече обитое жестью пихло – при каждом шаге оно вздрагивало уставшим крылом, заслоняя гудящие нудные трансформаторы, притихшее кладбище и беспокойное воронье…
Андрюха открыл дверь только после третьего настойчивого звонка.
Студент вошел без приглашения.
Друг с покрасневшими от упорной чертежной работы глазами, держал в одной руке циркуль, в другой – остро заточенный карандаш.
Студент, не обращая внимания на пыточный инструмент с угрожающе оттопыренной иглой, протиснулся вдоль стены, расстегнул пальто.
– Дочку нашего уважаемого классика, оказывается, зовут Мариной.
Сдернул шарф.
– Ма-ри-на… Звучит?
– Плевать!
Андрюха сомкнул циркуль.
– Хоть Нина, Таня, Люда – плевать… Я седьмой лист почти испортил.
– Переделаешь, не барин.
Студент расшнуровал ботинки.
– А я с твоей легкой руки успел с этой Мариной познакомиться.
– Чтобы такой инфантил и рохля осмелился… Позвольте усомниться…
– Зато ты у нас герой-любовник!
Студент вошел в комнату следом за Андрюхой, переступил через скомканный лист ватмана, остановился у окна.
Андрюха положил циркуль в готовальню.
– К твоему сведению, у меня, кроме Верки, баб навалом было… Я же их не идеализирую и не боюсь, как некоторые…
– Сейчас бы чаю, да погорячее!
– Дай хотя бы боковую проекцию закончить.
Андрюха наклонился над самодельной доской, к которой был пришпилен изрядно потертый лист, и покатил по нему тяжелую инерционную линейку.
– Сложная, блин, фиговина попалась…
– Валяй, бастард рейсшины и рейсфейдера!
Студент отошел к окну.
Воронье по-прежнему металось от кладбища к домам и обратно.
Кладбище это, давно не действующее, решили чуть-чуть расширить и превратить в место упокоения выдающихся людей города. Но то ли выдающиеся люди перестали умирать, то ли город оказался весьма беден на них, но пока не было зарегистрировано ни одного торжественного погребения, если, конечно, верить областной газете и заверениям Андрюхи, который летом пропадал на кладбище целыми днями, составляя каталог эпитафий…
