— Как ты можешь верить в это, Очи?! Ты! Ведь мы с тобой знаем, что лишь одна власть существует в мире — власть крови в наших жилах.
— Ты мужчина, Зонар, — отвечала Очи спокойно и так, как никогда слышать мне не доводилось: холодно, словно больше знала о жизни, чем все. — Вам она ничто. Мне же обещает такое открыть, что в век не открою, если уйду с тобой и от нее отрекусь.
— Очи! Ты ли хочешь жить в чертоге, где пахнет бабьим потом от постоянных прыжков с оружием? Ты не сможешь там жить, тебе дурно станет! Ты же зверь, ты хищник, ты такая, как я!
— Не говори о том, чего не знаешь! Да, я этого не хочу. Но она открывает нам такое, что вам, мужчинам, только перед смертью открыться может.
— Что же это? — спросил Зонар, и они вдруг остановили коней.
Луна почти скрылась. В чуть серебрящейся тьме их лица были мне не видны. Лишь слышны голоса, режущие темноту.
— Власть. Над ээ власть. Над ээ-борзы высшую власть, — тихо сказала Очи.
— Такого нет у людей, — звенящим шепотом ответил Зонар.
— Камка не человек, а я камкой стану.
И замолчали. Что видели в тот момент они друг у друга в глазах, мне неизвестно. Вдруг залаяла в стане одинокая собака.
— Я одна дальше еду, — сказала Очи.
— Так ты придешь? — спросил он, хватая ее коня за узду. Но она взглянула на него — и он тут же выпустил узду из пальцев. — Скажи, что придешь. Я сейчас же брошу стан, на своей деляне ждать тебя буду. О нас забудут все. А если доля твоя такова — не покинет она тебя, даже если со мною ты станешь!
Очи молчала. Слышала я, как наборная узда звенела в ее пальцах.
— Так ли это, Зонар? — вдруг таким знакомым, ясным, детским голосом спросила она. Очень самой хотелось ей в это верить.
— Те, Очи! Доля — это то, что дали нам духи. Хоть к дальним стоянкам откочуй один и там, с чужими людьми, чужой жизнью начни жить, — и там настигнет тебя. А пояс твой — это не доля. Это долг, который тебе, с твоим сердцем, невыносим будет. Не бойся, Очи: если его ты оставишь, не потеряешь долю великой камки.
Он был как больной и говорил как больной, и Очи верила ему: говорят, что больные не врут и предсказывать могут будущее.
— Ответь же: придешь? — дрожа, как на морозе, в нетерпении снова спросил Зонар.
— Приду.
Он охнул, будто опять ударила она его, и коню своему так сжал бока, что тот заходил.
— Когда же? Скажи! Я сейчас же уйду и не появлюсь в стане. Но ты скажи, сколько тебя ждать?
— Я хочу увидеть праздник весны.
— Нет! — вскричал он, словно она его ударила. — Как это можно! Еще столько дней! Зачем он тебе? Бабьи вопли, скачки да пьянство. Приходи на третий день.
