— Нет. В полнолунье приду.
— Хорошо, — ответил он, поняв, что бесполезно с ней спорить. — Хорошо. Помнишь, где моя нора? Запоминала?
— Я все помню.
— Хорошо, хорошо. Я буду тебя ждать. Я уже тебя жду. Ты слышишь? Слышишь?
Она ему не ответила. Тут он снова склонился к ней, и она не оттолкнула. Черные их силуэты слились. Как от боли, я зажмурилась и голову закрыла руками. Услышала топот — открыла глаза: во весь дух летела Очи, а Зонар вздыбил коня, крутился на месте, будто еще не знал, за ней ли спешить, прочь ли стремиться. Наконец, развернул коня и пустился в тайгу.
Меня колотило, как в болезни. Хотела бежать к дому, но ноги подгибались, будто пьяна была. Был бы снег кругом, легла бы в снег, умылась, но вокруг голая, мокрая была земля, и как ни качало меня, хватило духу в грязь не сесть. Неспешно, с каждым шагом собираясь с мыслями, отправилась я к дому.
Впервые за все время, сколько в стане мы жили, я пожалела, что нет рядом Камки, чтобы спросить совета. Впервые я ощутила себя одинокой и всю тяжесть власти над человеком, мне порученным Бело-Синим, ответственности за него, ощутила на себе.
В дом вошла тихо — даже мамушка не подняла головы. Все спали, Санталай дышал шумно, светильники были потушены, лишь огонь тлел в очаге. Очи лежала в моем углу, и по ее позе, по дыханию было неясно, притворяется или правда уже спит.
Я сняла со стены один из светильников, зажгла от очага и, прикрывая рукой, подошла к ней, склонилась, заглянула в лицо. Чуть напряженным, но ровным, спокойным оно было. Ни страданий, ни сомнений не отразилось на нем. Только сейчас увидела я — или неверный свет сделал это? — как изменилась Очи за неполные три луны. Неискушенной девочкой пришла она к нам — уверенной, твердой стала. Я смотрела на нее, и весь их разговор звучал в голове, но верно ли поняла я все, что говорила Очи? Видела я по ее лицу, что тайную дальнюю задумку имеет она. То ли было это, о чем я слышала, — уйти к мужчине, отказаться от служения Луноликой, — или же мысль была иной, и ее она не сказала даже Зонару? Так думала я, когда Очи открыла глаза.
Она не удивилась, увидев меня, и не сощурилась от света. Так спокойно и прямо смотрела на меня, что в первый миг подумалось мне: она знала, что я скрывалась за домом, и все слова эти для меня одной они говорили, а завтра вся молодежь будет надо мной потешаться в доме братьев Ату. Мне захотелось задуть огонь, отойти и забыть все, но тут же я поборола эту слабость: пусть это розыгрыш, но я сыграю ту роль, что мне отвели духи.
