– Да.
– Что было в том ящике?
– Не знаю.
– Как выглядел тот, кто убил тебя?
– Из темноты.
Аберлейн почти смог подавить испуганный вскрик, л’Румар ощутимо вздрогнул, но рук не убрал.
– Что из темноты?
– Он говорил.
– Он скрывался в темноте, и ты не видел его лица?
– Да.
– Что он дал тебе за работу?
– Монеты.
– Где они?
– Под половицей.
– Он уходит, – прохрипел Тромгар л’Румар, обливаясь потом.
– Отпускайте его, тан.
Сородич оторвал руки от трупа, и для покойника словно десятилетия пролетели в одночасье, плоть истлела на глазах, мускулы сползли, кости обратились пылью, только одежда и осталась лежать на столе.
– Себастина, будь так добра, приберись здесь.
– Да, хозяин.
– Единственное, что мне в вас нравится, тан л’Мориа, – устало проговорил Тромгар, шагая к настенной раковине, – вы всегда приводите с собой горничную, чтобы убирать этот беспорядок.
– Вот вам, Аберлейн, еще одна причина, почему на этом столе не лежит Сильвио де Моранжак. Беда в том, что вот так поступить с благородным человеком его родственники не позволят. Последователи Все-Отца крайне трепетно относятся к тушкам своих усопших, знаете? Вы же человек и последователь Все-Отца, вы не можете не знать. А по законам Мескийской Империи у нас абсолютная свобода вероисповедания. Можете хоть фонарному столбу молиться, никто вам не запретит. Право на веру священно, а ее основные постулаты непреложны, если не вредят другим подданным. Вы знаете, что люпсы жрут своих почивших? И это законно, потому что этим они никому не вредят. Так-то. Человек должен лежать в земле, а после работы тана л’Румара в могилу класть нечего. Нечего класть в могилу – посмертия не видать. У вас очень неудобная для меня религия, Аберлейн. Это меня раздражает.
– Э… простите, мой тан.
– Ничего, вы не виноваты. Себастина?
– Все чисто, мой тан.
– Мы уходим. Мои благодарности, тан л’Румар.
– Идите-идите, тан-дознаватель, и не торопитесь возвращаться.
– Вы заметили, Аберлейн? – спросил я у молодого следователя, когда мы шли по полутемным коридорам.
– Заметил ли я, что жилетка, обтягивающая живот тана л’Румара, после процедуры стала ему свободнее, что щеки и глаза впали, а сам он стал бледнее?
– Отличные наблюдения, Аберлейн! Наш добрый тан л’Румар намеренно носит на боках запасы жирка. При работе они расходуются с чудовищной скоростью и к концу трудового отрезка времени он больше походит на насекомое, чем на тэнкриса. Итак, Аберлейн, сейчас вы отправитесь обратно в Край и заставите следователей облазать все полы в той развалюхе! Найдите мне эти монеты! Если уплачено было не купюрами, значит, может что-то быть. В руки деньги не берите, сразу передайте магам, пусть ищут обрывки аур, отличные от тех, которыми наполнен дом.
