В сущности, он просто был кроток с женщинами и уступал самой настойчивой, не решаясь обидеть, в то время, когда ему нравилась, может, совсем другая.
Соня, узнав, что Пугачев командир того батальона, где ротой командует Петухов, сказала, пристально глядя Пугачеву в глаза:
— Я хотела бы с вами поговорить. — И, встав, пояснила: — О личном.
У Пугачева покраснели скулы, он растерялся, но все-таки вышел из палатки вместе с Соней, провожаемый игривыми взглядами. И когда они отошли, Пугачев спросил сердито.
— Ну, в чем дело?
Соня провела рукой по его руке успокаивающим жестом, попросила:
— Пожалуйста, не сердитесь Может, я и допустила неловкость — так сразу после всех этих разговоров: давайте выйдем. Вы про это подумали? Получилось действительно глупо. — Предложила: — Если хотите, вернемся? Я могу и при всех все сказать.
— Что именно? — спросил Пугачев. При лунном свете лицо девушки в белокурых волосах выглядело нежным и скорбным.
— Возьмите меня к себе… санинструктором!
Пугачев, усмотрев в этом иное, слишком уж откровенное, сказал сдавленным голосом, испытывая и перебарывая волнение:
— Извините, но я решительно против зачисления во вверенный мне батальон женщин в любом качестве. — И тут же шутливо заметил: — Что касается вас лично, готов на какие угодно жертвы, только со своей стороны.
— Странно, — сказала Соня. — Гриша мне о вас рассказывал как о человеке необычайном, а вы, оказывается, довольно-таки ординарная личность.
— Гриша, кто такой Гриша?
— Лейтенант Петухов, — с гордостью продолжала Соня и тут же спохватилась: — Но вы не посмеете.
— А что я могу посметь? Заочный подхалимаж, только и всего.
— Неправда, — твердо заявила Соня.
— Верно, неправда, — согласился Пугачев. — Он человечишка правильный.
— Человечишка! А вы кто?
— Ладно, — сказал Пугачев. — Вас понял! Это он вас в тыл сопровождал, а теперь вы его хотите пожизненно сопровождать. Так?
— Хоть бы и так, — сказала Соня.
— Видеть его хотите?
— Хочу очень.
— Прикажу явиться.
Пугачев поднес руку к пилотке:
Разрешите быть свободным. — Усмехнулся: — От вас.
И он ушел, досадуя на то волнение, которое почувствовал при молящих словах девушки: «Возьмите меня к себе… санинструктором». Последнее «санинструктором» он даже сразу и не расслышал от волнения, внезапно охватившей его чувственности, и теперь испытывал только злобное отвращение к себе и вообще презрение за то, что поперся с Лебедевым сюда, хорошо зная, что Лебедев потом едко, бесцеремонно и безжалостно высмеивает тех, кто ходит с ним в «девишник». Но сам Лебедев ходит туда потому, что связистка Кошелева, заика с вытекшим глазом, была ранена вместе с ним одной миной, и она волокла его из-под огня, спасла жизнь и, когда он еще в госпитале предложил ей стать его женой, сказала:
