— Все равно как во сне все чувствовала.
— Ну тогда ничего, лишь бы не притворялась. Да и не могла притворяться, я сердце твое слушал, шевелилось еле-еле.
— Сквозь гимнастерку слушал?
— Не помню, — сказал Петухов. — Да и какое это имеет значение? Выжила — и точка.
— А потом как ты обо мне думал?
— Когда потом? В отряде, что ли?
— Нет, вернувшись в часть. Только по-честному, — потребовала Соня.
— Ну вот еще, — смутился Петухов, — что я, обязан тебе исповедоваться?
— Обязан, — твердо заявила Соня. — Если ты боишься, так я сама скажу про тебя все.
— Ну зачем же ты! Пожалуйста, я не скрываюсь. Верно, переживал, думал — увижу снова или не увижу. Не для чего-нибудь, а просто так. Ну и выдумывал всякое такое, чтобы красиво с тобой встретиться. Получилось вот, — обвел себя руками, — весь вывалянный в глине, бревнами зашибленный, в шишках, синяках. И хоть бы в бою, а то так, от случайного попадания завалило, как крота в норе.
— Ну это и так видно, — перебила Соня. — Мыслить ты же можешь нормально.
— Сотрясение мозга не получил. Хорошо, каска выручила.
— Говори прямо, рад, что я пришла?
— Ну, все-таки рад.
— Почему «все-таки»?
— Хоть вид у меня хреновый, но ты не придаешь этому особого значения. Поэтому «все-таки»…
— Но ты понимаешь? Я тебя хотела видеть, я сама хотела. И хотела тебе сразу все сказать, как хотела и хочу, чтобы ты был таким, о каком я все время думала.
— Откуда я знаю, что ты обо мне придумала, разве отгадаешь?
— Если человека любят, то в нем все отгадывают, все, — решительно объявила Соня.
— Это как в «Анне Карениной» Левин с Кити по буквам все отгадали, — усмехнулся Петухов. — Читал, помню. Но сейчас обстановка другая, война, а до мира еще воевать и воевать. И нужно себя только на это нацеливать, а ни на что другое…
— Неправда, — сказала Соня. — Воевать можно и за то, чтобы сбылось самое лучшее, чего ты и себе хочешь. — И добавила не совсем уверенно: — И другому тоже. — Спросила: — Ты о после войны мечтаешь?
— А как же! Мать и сестренка… Конечно, я им сейчас помогаю своим аттестатом. Но для них главное, что я пока живой.
— И для меня главное — ты, — сказала Соня, встала и произнесла твердо: — Запомни, что я сейчас сказала, может, это я на всю жизнь так решила. — Пообещала: — Я еще к тебе приду и буду приходить, понял?
17
Петухова зачислили в команду выздоравливающих, и не столько по состоянию здоровья, сколько по настоянию Пугачева, который заявил:
— Он же из заживо захороненных выскочил, это еще ничего не значит, если кости целые. Вы ему психологическую устойчивость восстановите, а то будет при каждом разрыве шарахаться. По себе знаю, тоже заваливало, а как в санбате отдохнул, развлекся — полный порядок…
