— Значит, все впустую? — огорчилась Нюра.
— Зачем? Лебедев с ним долго возился. Грюне, оказывается, инженер и не в фашистской партии. Свел его с членами комитета «Свободной Германии», потом Лебедев его действующим шифром и кодом еще долго пользовался по линии дезориентации противника и расшифровки их радиодонесений.
— Значит, то, что ленинградцев они голодом морили, это до вашего Грюне не дошло. Зря только про свое горе рассказывала. Нашла кому!
— Лебедев сказал — не зря. Он на эту тему с ним долго говорил и меня вызывал снова для разговора, но я не смогла. Когда Грюне у меня на руках кровью истекал, думала — кончается, говорила так, словно в смерть его этими словами провожала, а когда за столом, за чаем — не могла, сдавило горло, и не могла.
— А ты видела, как у Лебедева руки трясутся, и глаза, как у умирающего, и он лепечет: «Не могу, вы сами»? — жестко спросила Нелли. — А я видела и слышала. Это когда на всех твоих похоронка пришла.
— Как известили, на другой же день он меня в группу взял в тыл идти, — сказала Ольга глухо. — Я даже никогда не думала, что в такую группу возьмут. А он взял.
— Он все может, — заверила Нюра. — Говорят, он тут не от дивизии даже, не от штаба армии, а даже от чего-то выше. И в его подразделение всегда новые люди приходят, будто рядовые, а на самом деле нет, и, когда войсковая разведка боем, он ее использует для выхода тех, кого засылал…
— А ты помалкивай! — оборвала Нелли
— Я и молчу. Только одна Тамара Ивановна знает, кто из нас лебедевские, а кто дивизионные. Хорошо бы, если б она нам, лебедевским, доппаек выделяла, а то как всем.
— А вот меня Лебедев в группу брать не хочет. Комсорга брать не хочет, даже политически это неправильно, — пожаловалась Нелли Коровушкина.
— И правильно, что не берет, — резко заявила Хохлова. — Чтобы за тобой там каждый боец ухаживал и рацию за тебя нес, и питание, и НЗ. В любой обстановке никто на твою красоту свой инстинкт не подавит, хочешь ты этого или не хочешь, факт. У аппарата сидим, к кому первой дежурные по штабу с документами подходят — к тебе! Потому что даже диктовать тебе им приятно. Удовольствие им тебе диктовать. А в боевой обстановке все это ни к чему, и Лебедев понимает.
— Но Ольгу же он брал в группу?
— Другая статья, — строго сказала Хохлова. — Хоть она и не хуже тебя по красоте была, но он ее, во-первых, от личного горя уводил, и потом у него особое личное к ней чувство.
— Ну а Красовскую посылал же!
