С добродушной улыбкой над Грозновым, с чувством глубокой благодарности к делам великого и человечного художника.
С чувством благодарности присяжного к защитнику, который раскрыл ему истину о душе подсудимого и дал возможность вынести умный и справедливый приговор.
Пьеса «Не всё коту масленица».
На скамье подсудимых купец Ермил Зотыч Ахов.
Если рассказать «дело», – возмутительное «дело»!
Целых три акта издевательства!
Самодурство и издевательство. Всё над слабыми. Всё над бедными.
Возмущение берёт и на автора!
Тут драма. Как же из этого сделать комедию?
Где тут место для смеха?
Но выслушаем защитника.
Вы подходите к подсудимому, Константин Александрович, и одним штрихом…
Вот преимущество изумительного таланта! Я тут целый час стараюсь обрисовать вас, а вы одним штрихом рисуете человека.
Всего человека. С головы до ног.
Вот чудо вашего таланта! Вы одним мазком рисуете целую картину!
Вы подходите к подсудимому Ахову и, среди сумбура диких мыслей, странных чувств этого самодура, – находите сразу одну фразу, нужную для вас, которая всё объясняет:
– Я человек богатый!
С каким убеждением, с каким величием Ахов у вас произносит эту фразу.
Если бы бог Олимпа захотел похвастаться, – он таким тоном произнёс бы:
– Я – бог!
И всякий раз, когда в роли встречается эта фраза, – вы выдвигаете её на первый план.
Ахов всё объяснил про себя.
Люди делятся не на добрых и злых, не на хороших и дурных, не на честных и бесчестных.
Люди делятся на:
– Богатых и бедных.
«Я человек богатый».
Зачем ему ещё добавлять, что он честен, хорош или добр.
Разве этим не сказано всё?
Этакий «экономический материалист»!
И всё, что дальше говорит, и что делает Ахов – является только курьёзным развитием этой основной курьёзной мысли.
Мрачный образ превратился в грандиозную нелепость:
– Я человек богатый!
Это корень и ствол.
Всё остальное – только неожиданные и причудливые отпрыски этого самого ствола и корней.
И мы ждём, как ждут развития интересного тезиса.
– Ну, ну, Ахов. Как ты разовьёшь свою нелепую мысль?
Ждём с любопытством, заранее готовые фыркнуть от смеха.
Какие заповеди он создаёт этой веры?
Я всё могу. Могущественный я человек!
Богатый человек, – ну гордись, превозноси себя.
Богатый человек, – ну, гордись, невежество сделал, ты его почитаешь.
Ах, свинья!
Он так и подозревает, что у всех является мысль поклониться ему в ноги:
– Тебя, ведь, давно забирает охота мне в ноги кланяться, а ты всё ни с места!
Он только удивляется и умиляется, – даже умиление вы даёте, Константин Александрович, в этих словах! – удивляется: какое счастье привалило бедным людям!
