— Какую профессию? — Майка неизменно задавала этот вопрос.
Ответ она получала каждый раз одинаковый, но ждала его с замиранием сердца.
— Профессию, к которой у тебя есть призвание.
— И что это значит? — спрашивала Майка, хотя и следующие слова знала наизусть.
— Каждый из нас зачем-то призван. Сапожник делает сапоги, пирожник — сладкое, мама — шьет, а я… — тут сердце Майки от восторга просто обрывалось, так это красиво звучало. — А я — защищаю Родину.
Майкин папа был офицер, и раньше, еще до того, как они поселились в их последнем доме на Заречной улице, Майка поменяла две школы и много детских садов — они часто переезжали туда, куда Родина пошлет.
Папино призвание нравилось дочке: не успеешь в одном месте заскучать, как опять надо паковать вещи, машинку стиральную в картонную коробку ставить, заворачивать хрусталь в газеты — и опять на поезд, в новую жизнь, за приключениями.
— Живем, как цыгане, — ворчала мама. — Никакого покоя.
— Покой нам только снится, — дудел папа.
Он хотел пошутить, но Майка видела, что ему неловко перед мамой, которая выросла в детском доме и тоже все время переезжала из одного казенного места в другое. Родина посылала маму с самого рождения.
«Вообще, — думала Майка, раскачивая парковую скамейку. — Жаль, что девочкам не позволяют защищать Родину». В этом ей виделась несправедливость даже большая, чем отсутствие мороженого в свободный от школы день. «Наверное, у меня какое-то другое призвание», — поразмыслив, решила она.
— Но только пусть мое призвание будет таким же красивым, как защита Родины, — вслух пожелала Майка, но дальше в мысли к ней опять забралась бабка-соседка со своими Правильными Словами.
«Тебе надо пройти этот путь», — некстати вспомнила Майка ее наставления. Вот ведь, вредная старуха, все время лезет, даже когда ее не спрашивают.
Она была такой посторонний Яшиным человек, что даже ее имя вспоминать не хотелось. Бабка да бабка. Поселилась в их доме на день позже Яшиных, но почему-то вела себя так, будто жила там целую вечность.
Мама ее уважала. Говорила «вы» и звала пить чай. Они подолгу беседовали, а Майку выгоняли на улицу, чтоб от подслушивания уши не отпали. Однажды они договорились до того, что девочке необходимо ходить к бабке трижды в неделю — учиться манерам, музыке, правильному поведению за столом, рукоделию, читать книжки с древними буквами.
Уроков этих Майка не любила. Бабка все время говорила про Ответственность, про Высшую справедливость, про Свой путь — так парадно и тожественно, что перед Майкой начинали маячить какие-то совсем безрадостные места — жара, лысогорье, камни на дороге, пыль в глаза, и прочие мученья. Зачем ей это?
