«Наверное, опенок», — подумала девочка. Из всех грибов, которые она знала, это название подходило желто-рыжему грибку лучше всего.
— Вас как зовут? — присев рядом, спросила Майка.
Грибок-милашка легонько покачался.
— У меня много имен, и все сложные — тебе, обыкновенной, наверное, не понять, — наконец вымолвил он.
«Какой многосложный опенок», — с уважением подумала Майка.
— Вы здесь что-то ищете? — осведомился гриб.
— От меня друзья убежали, — призналась она.
— Не рекомендую заводить друзей. Они вечно против кого-то дружат, — сказал Многосложопик (все название полностью и целиком Майка боялась выговорить даже в уме). — Я, например, обычно гуляю со свитой.
«Странно», — подумала девочка. На пеньке гриб был один, как перст судьбы.
— …Но сегодняшнее утро просто взывает к уединению, — добавил он, словно поняв невысказанный Майкин вопрос. Многосложопик был очень чуткий. — Вы любите поэзию?
— Мне нравятся пышные стихи, — призналась Майка. — Про высокие чувства. Чтобы была идея, и она непременно раскрывалась в самые неожиданные стороны, как карательная десница…
— Одобряю такой выбор, — перебил ее грибок. — Хотите, я удовлетворю ваше давнее желание? — он сделался совсем уж царственным. — Я исполню сочинение одного гениального автора.
Майка замерла: она еще ни разу не видела, чтобы сочинения исполнялись — обычно их писали, а в лучшем случае, из них зачитывались самые интересные места.
— «За Родинку»! — объявил Многосложопик. И начал:
— Клокотали грозы — под парами
В котелке готовилась трава.
Дед-грибник неверными ногами
Попирал священные права.
Закипал бульон в святую ярость,
А Грибник творил свои дела.
Не жалея молодых и старых,
Собирал безвинные тела.
Подсекал Грибов несчастных ножки.
Подрывалась почва. Но судьба
Погостила уж в его лукошке,
Возымела действие мольба.
Что ему земли святые силы?
Что ему Грибов погибших честь?
Шел Грибник. Земля его носила,
А Грибы готовились — на месть.
Он взрывал листвы слоистой темень,
Оставлял печальные пеньки.
Плохо знал Грибник грибное племя,
Что сочло уже его деньки.
Не видать ему цветущих маков.
Он попрал лесной авторитет:
«Разгляди! ведь Гриб неодинаков!
А потом уж кушай на обед».
Многосложопик коротко кивнул, показывая, что закончил.
— Мне очень понравилось ваше сочинение, — сказала Майка.
Она была вежливым десятилетним ребенком.
— Но хочу заметить, что тема нераскрыта. Про Родинку ни слова, — добавила Майка, будучи ребенком справедливым.
— Тише, — одернул ее грибок. — Разве можно просто так его поминать? Он ведь может испортиться! До основанья, а затем…
