Не лошадь, а настоящая двухголовая кляча.
— Скажи: Мериносовыйахалтекинецишачитпоследнимослом, — по-женски выпалила лохматая голова.
Майка повторила, на удивление не сбившись.
— Скажи: Кобыломериноваямеринокобыла, — по-мужски предложила голова с прической-ежиком.
И это непростое слово удалось девочке без труда. Чудеса, да и только!
— Ты туда не ходи, ты сюда ходи, — сказала одна голова, мотнув направо.
— Ты сюда не ходи, ты туда ходи, — сказала вторая голова, мотнув налево. Клячу раздирали противоречия.
— Вы уж решите что-нибудь одно, а то на вас всех не угодишь, — сказала Майка.
— А у нас национальная рознь, — заявила женская голова. — У тебя что, глаз нет? Ты не видишь разве, что я ахалтекинской национальности и имею выдающиеся титульные достоинства. А он — так себе — савраска без узды.
— Я гордый аргамак, — обиделась мужская голова.
— Мерин ты пристяжной.
— Кобыла коренная.
— Чего ты пристал ко мне, репей?! Надоел, как вчерашний день! — выругалась женская голова.
«И правда, кобыла», — подумала Майка.
— Ничего вчера было, — примирительно сказала мужская голова.
«Настоящий мерин», — решила про себя девочка.
— Вчера такое было, — настаивала Кобыла. — Это такое было ничего себе.
— Я и говорю, такое было ничего! — утихомиривал ее Мерин.
— А что было вчера? — спросила Майка. Она не любила, когда ссорятся.
— Какая непонятливая! — крикнула Кобыла. — Какая недалекая! — поддержал ее Мерин. — Ни-че-го! — гаркнула кляча в две глотки.
— Станешь тут далекой, — сказала Майка. — Вы все слова какие-то говорите, а мне идти надо.
Мерин и Кобыла переглянулись и дружно фыркнули. Обиделись почему-то.
— Ай, что я такое несу! — воскликнула Майке.
Зафырчали-заикали.
— Это я несу, — сказала затем Кобыла, строго глянув на девочку.
— Это мы несем, — поправил ее Мерин. — Это наши обязанности. Чего стоишь, залезай! Хоть и не запрягала.
Лошадка была добрей, чем казалась.
Майка взобралась на клячу, и та зарысила по пепельным барханам.
— Я бы рад ей хвост накрутить, но надо же и приличные правила знать, — потихоньку сообщил девочке Мерин.
— Разве бывают правила неприличные? — прошептала в ответ Майка.
— А то! — встряла Кобыла, заржав во весь голос. — Скажи, зачем седлают лошадей? Зачем в сбрую наряжают? В пасть глядят?
— Рвут даже иногда, — грустно добавил Мерин.
— Коновалы! — ругнулась Кобыла.
— Я не седлала и не рвала, — примирительно произнесла девочка.
— И что с того? Ты все равно несешь ответственность, — сказала Кобыла.
