Выходя за остальными, Ральф Фэйрмон прищурился у порога.
— Фе, а что там ректор упоминал про какое-то письмо? Ты что, близко знаком с господином Клементом?
— Близко, — подтвердил Филь и подумал: «Ближе, чем хотелось бы!».
Ральф язвительно скривился:
— Ну, ты еще скажи, что с императором знаком!
Нынешнему императору, тогда Мастеру, Филь помог разобраться в машине, установленной на крыше Хранилища. Таким образом, Филь явился одним из трех виновников разрушения Хальмстема.
— Знаком, — сказал он. — Тебя познакомить? Двести империалов!
Это была цена за разбитое зеркало, которую вредный Клемент вычел из доступной Филю суммы, когда тот расплачивался за Хальмстем. Ральф покрутил пальцем у виска и смылся.
Оставшись один, Филь скосился на флакон, принесенный Габриэль, но решил его не трогать. Кто знает, что это за зелье. Потом, вспомнив про пыточные записи, он поискал их глазами, соображая, куда Ян мог их засунуть, ведь у него было немного времени. Поерзав на кровати и почувствовав, как ему что-то мешает, он запустил руку под подушку и обнаружил там всю пачку. Лучшего места было не найти во всей комнате.
Филь знал, что на Яна можно положиться, но сейчас вдруг ощутил какую-то странную радость. А ведь когда-то они чуть было не подрались! Филь подумал, что ему будет скучно лежать, пока Хозеки идут по следу Схизматика. И тут словно болезненный пузырь лопнул в его душе, а в голове прояснилось. Ему стало плевать, правы сердары или виноваты, и какие у них могут быть счеты к демонам. Ему только хотелось разгадать загадку. С чего он вообще распереживался на пустом месте?
Возжелав побыстрей выздороветь, Филь, недолго думая, скрутил сургуч с флакона, вытащил зубами пробку и одним махом заглотил содержимое. Едва сумев его проглотить, он упал на подушку и уставился в освещенный закатным солнцем потолок. Скоро он почувствовал, как в его боку нарастает жар.
Жар стремительно распространился по всему телу, но он был не больной, а приятный. Потом к нему присоединилось ощущение, будто гигантский медведь мнет Филя в мягких лапах. Сознание у него помутилось, он стал бредить, но скоро его прошиб пот, и он уснул.
Проснулся он глухой ночью оттого, что ему невероятно захотелось есть. Ян спал без задних ног. Филь зажег на тумбочке свечу и первым делом прикончил остатки засохшего пирога с ревенем. Затем, ощутив, что этого мало, умял все моченые яблоки.
Выдув кружку можжевелового кваса, он лег на кровать и только тут сообразил, что ребра у него больше не болят. Счастливо вздохнув, Филь достал из-под подушки пачку листов, нашел те, которые утром изучал Ян, и погрузился в чтение.
