— Так почему же вы остались?
— Бабушку Рубину арестовали.
— Что-о-о?
— Да. Земфира сейчас пошла к твоему отцу, уговаривает его помочь нам, освободить ее.
— Что тут уговаривать? Поехали! — И в ту же секунду из кабинета вышли Баро и Земфира.
Так сложились две пары, готовые на все ради спасения любимой бабушки Рубины.
* * *
Рубина вернулась с допроса. На этот раз девушка-соседка ждала ее с нетерпением:
— Что следователь сказал?
— Что он может сказать? «Факт есть факт: кража есть кража». Ведь все цыгане воры. Так ведь говорят?
— «Факт есть факт!» Вот-вот, мне он то же самое говорит. Хотя нет, еще добавляет: «Хищение в особо крупных размерах»… Потом бумаги с подписью показывает…
— И что, там вправду твоя подпись?
— Говорит, моя. Они экспертизу делали.
— Зачем экспертизу? Ты что же, сама не помнишь, какие бумаги подписывала?
— Знаешь что! Главный бухгалтер за день столько бумаг подписывает! Голова кругом идет. Может, один раз и недоглядела. А ты за какое воровство сидишь?
— Браслет золотой.
— Ха! По сравнению со мной, это мелочи, — подошла к Рубине, улыбнулась, протянула руку. — Меня зовут Олеся.
— А меня — Рубина, — тоже с улыбкой ответила цыганка.
Поговорила еще о жизни, о душе. Потом попели, потом поплакали.
Потом уснули…
* * *
А в то же время другая товарищеская встреча опыта с молодостью проходила в котельной Палыча. На этот раз решили до водки дело не доводить. Сели по-скромному: пиво, рыбка.
— Знаешь, Палыч, а я об этой девушке все чаще и чаще думаю.
— Плохо, — охнул старик, но Максим продолжил, не слушая его:
— Мне даже сон такой приснился… Поле бескрайнее, маки алые… И там где-то далеко — она на белой лошади. Вся в белом, волосы развеваются… Ну очень красивый сон.
— Да, Максим, сон с большим вкусом подобран.
— Я срываю маки, пытаюсь добежать до нее… И не могу приблизиться… Ну, знаешь, как во сне это бывает, знаешь?
— Знаю. И не только во сне, но и в жизни. Плохо твое дело, парень. Выбрось ее из головы, пока совсем не пропал!
— Не могу, Палыч. Ты знаешь, какая она красивая! У нее глаза, как два черных озера…
Палыч развернулся к книжной полке:
— Где-то я это читал… Как раз сегодня. Вспомнил! «Глаза твои — озерки Есевонские. Шея твоя, как столп из слоновой кости. Волосы на голове твоей, как пурпур». Песнь Песней царя Соломона. Получше даже, чем у тебя. А вообще, дурак ты, Максим! Не озеро ее глаза, а омут черный. Затянет — никто не вытащит! Забудь ты об этой любви. Иначе все потеряешь: себя, работу, дружбу…
