Когда Эриецн смогла вернуться к своей сумке, та уже была в руке у ее противника. Девушка неодобрительно подняла бровь, но Кристофер ждал ее с таким терпеливым удивлением на лице, что любой протест звучал бы банально и запальчиво. Подчеркнуто игнорируя его, Эриенн подобрала юбки, чтобы забраться в карету, и тут же ощутила у себя на локте его руку, помогавшую ей подняться на ступеньку. Кристофер забросил ее поклажу в багажное отделение и, пока Эриенн устраивалась внутри, отошел, вынудив девушку чуть не свернуть себе шею, высматривая, куда он направляется. Кристофер возвратился, держа под уздцы свою лошадь. Эриенн быстро снова устроилась на сиденье и напустила на себя высокомерный вид, прежде чем он получил возможность заметить какой-либо интерес к своей персоне. Привязав поводья к карете сзади, Кристофер забрался внутрь и уселся напротив Эриенн.
Остальные пассажиры, утолив жажду и справив разнообразные потребности, гурьбой возвращались к экипажу. Последним из гостиницы вышел Эйвери. В хорошем расположении духа он энергично влез в карету. Однако когда Эйвери увидел, кто будет их спутником, челюсть его отвисла. Растерявшись, он зашелся в угрозах, начал топать ногами и вскипать от злости, потом в конце концов, не имея другого выбора, успокоился. Усевшись рядом с дочерью, он бросил на нее испепеляющий взгляд, очевидно демонстрируя свои подозрения, что этого человека пригласила именно она.
Колеса расплескали большую лужу, и экипаж выехал на дорогу. Эриенн откинулась, назад, пытаясь смягчить толчки от езды. Местность, лежавшая вдоль дороги, не интересовала ее, потому что присутствие Кристофера Ситона не оставляло в ее голове места иным мыслям. Она все время чувствовала на себе его ласковый взгляд. Его глаза и губы улыбались. Даже в присутствии ее отца Кристофер чувствовал себя абсолютно раскованно. Его нисколько не беспокоило все более мрачневшее при виде столь пристального внимания к его дочери лицо старика.
Другие пассажиры не скрывали своего удовольствия от пребывания в компании с Кристофером. Он легко смеялся и шутил с ними, рассказывал нм истории и разные случаи, происходившие во время его многочисленных путешествий. Когда он вспоминал о смешных подробностях и улыбался, видны были его здоровые белые зубы, контрастировавшие с легким бронзовым загаром лица. Он заставил толстяка хохотать до боли в боках, но ярость Эйвери возрастала с каждой оставленной позади милей.
Вынужденная на все это смотреть, Эриенн, правда только про себя, отметила, что янки обладал обаянием, острым умом и хорошо умел поставить себя в компании. Его поведение выдавало в нем человека, рожденного для богатства и высокого положения. И действительно, он вел себя настолько как джентльмен, что мог бы стать автором книги о хороших манерах. И все же Эриенн чувствовала, он мог бы с равным успехом ощущать себя в своей тарелке среди компании загулявших развеселых матросов. Казалось, он способен наслаждаться жизнью во всех ее проявлениях.
