— Ты слышал, что он мне сказал? — Эстелла с воплем обернулась к Чарли.
Тот никак на нее не среагировал, а повернулся к Эрни и задумчиво кивнул:
— Придется все хорошо спланировать. Сначала изучить, что там делается.
— Лучше бы нам об этом забыть, — посоветовала Кэти.
— Забыть, забыть… Старики и начали умирать отчасти потому, что привыкли легко сдаваться.
— Я не это имела в виду. Ты же знаешь.
— Но ты так сказала.
Чтобы разрядить обстановку, Кэти сказала:
— Ты говоришь, что старики начали умирать отчасти потому, что привыкли легко сдаваться. Тот старикан, которого мы сегодня видели, он же для всех них типичный. Какие могут быть еще причины?
Эрни хорошо умел драться, но в подобных диспутах пасовал.
— Они были такие умные, — выпалил вдруг Чарли. — Они были такие умные в придумывании ответов.
Что бы ни случилось, у них на все был готов ответ: якобы они все об этом знают, все это уже было раньше. И им ничего не оставалось, кроме как гоняться за вещами. Такими вещами, которыми можно было бы похвастаться перед другими. Машина больше, чем у других, дом больше, чем у других; обязательно кинопроектор, чтобы показывать друг другу фильмы об отпуске на море. Хорошо еще они стали делать это. Иначе от скуки они устроили бы еще одну войну, может быть, даже с водородной бомбой. Вспомните, сколько было шума на военную тему — кинофильмы, парады, знамена, ТВ. Похвалялись тем, какими храбрыми они были когда-то, когда жили «в добром старом времени». А когда мы не хотели сидеть и аплодировать им, они говорили, что с нами что-то не в порядке. Чтобы ни о чем не думать, они молились Богу, пили пиво и смотрели варьете по ТВ. Они убили своего Бога в последних двух мировых войнах и в концентрационных лагерях. Но даже такие записные кретины, как они, уже не могли верить в Любящего Отца после этих войн, так что им ничего не осталось… понимаете? Когда мы отказались аплодировать им, они посмотрели на себя и то, что они увидели, заставило их делать это… — Он помолчал, откинул волосы, упавшие на глаза.
Все молчали.
— Их оставила надежда, — просто сказала Эстелла. И хихикнула: — Однако пока есть жизнь, есть надежда, а пока есть надежда, есть жизнь, да, Чарли?
И это сняло напряжение.
— Ну, мы-то совсем другие, — отметила Эстелла. — Это старичье убивало друг друга на войне и… везде. Что за люди, подумать только. Но теперь мы от них избавились, и все теперь — наше.
— То, что осталось, ты хочешь сказать, — заметил Эрни.
