— Да, я отдал его одному из рабочих на плантации.
— Мадам спрашивала о вас. Пойдите засвидетельствуйте ей свое почтение, месье, и захватите виски.
Удивленный, Иван, взяв свой стаканчик, пошел следом через пустой зал к двери кухни. Мадам резала овощи на большом столе.
— Месье Кроули интересуется насчет Коко, — подчеркнуто сказал Жак.
— Ах, бедняжка, — вздохнула мадам, бросив на Ивана строгий взгляд.
— Может, хотите поговорить с ней? — спросил Жак.
Отвечая на вопросительный взгляд Ивана, он кивнул в сторону их комнаты.
Как, значит, она была там? Сердце сильно забилось в томительном ожидании. Пройдя через кухню, Иван взялся за ручку двери. В это мгновение мадам у него за спиной прошептала:
— Она беременна, месье.
Иван, потянув дверь на себя, испытал что-то вроде глубокого шока. "Беременная, надо же!"
Коко сидела за маленьким столиком в жилой комнате, на ней было платье, вероятно, с чужого плеча. Оно было когда-то белым, а теперь пожелтело от времени. Хотя оно было старинного фасона, но тем не менее не умаляло ее красоты. Скорее этот цвет лишь сильнее оттенял ее золотистую кожу, а несообразность ее еще робкой женственности заставляла обращать особое внимание на ее силу и жизнеспособность духа, что делало ее красоту такой броской и вызывающей.
Встав из-за столика, она чуть слышно воскликнула:
— Это вы, месье!
Боже, как она была прелестна! Это дешевенькое, задрипанное платье заставляло его вообразить ее в роскошном наряде светской дамы. Он знал, что ни одной женщине на свете не удастся затмить ее красоту!
Иван закрыл дверь, и она тут же подбежала к нему. Он с удивлением, держа ее в объятиях, испытывал какое-то странное сладостное чувство, — нет, она не была мягкой и податливой, она была порывистой, нервной, от нее исходила энергия, — и это его возбуждало до крайности. Она прошептала:
— Я знала, ты придешь.
Нежность ее чуть грубоватой, но гладкой и чистой кожи подействовала на его чувства. Он ощущал в ней вибрацию жизненной силы, заставлявшей учащенно биться ее сердце так близко от его собственного. Значит, она была беременна? И у нее в чреве был его ребенок?
Он испытывал первобытную радость от одержанной победы и приступ нежности вместе с охватившим его ужасом из-за того, что ему готовила в будущем судьба. Прежде всего он подумал о дочери — у него возникло странное ощущение, что она в первую очередь подвергнется опасности. "Моя очаровательная Нанетт, как же я поступил с тобой!"
Откинув у нее со лба прядь волос, он спросил:
