— Ну, поди теперь, детка, тихохонько, тихохонько, не шуми, а то мою золотую голову погубишь.
Паренек ему в ответ:
— Мой отец большой колдун, моя мать большая колдунья, и я сам великий колдун!.. Не знаю, Тала, нет, пет, ничего не знаю!
Тала опять побежал, к самому дому отца парнишки, принес он его к самым дверям.
Но мальчик твердит свое:
— Не знаю, не знаю, мой отец большой колдун, моя мать большая колдунья, я и сам колдун великий! — и представляется, будто сам не может двери открыть.
Талушка в сени вошел, а мальчишка твердит свое.
— Не знаю,— говорит,— ничего не знаю, Тала, ничего.
Тала ему говорит:
— Тише, тише, детка, не погуби ты мою голову...
А тот кричит во все горло, чтобы отец-мать услышали:
— Не знаю, Тала, ничего не знаю... Я великий, самый сильный колдун!
Тала поскорей двери открыл, бросил парнишку на дрова у входа и крикнул:
— Возьмите вашего колдуна-мальчишку, возьмите обратно,— не убил я его и не съел, живого принес, возьмите как есть.
Тут отец и мать мальчонки и вся его родня из вежи выскочили, схватили Талу И связали.
— Ага, трусливый Тала, попался! Ну, теперь говори, что нам с тобой делать? Как тебя казнить за то, что ты наших детей из погоста таскаешь?
Тала заплакал и сказал:
— Мня, мня... Меня, Талу, отпустите, а я вам открою, что нужно делать, чтобы ребят у вас не таскали.
Развязали Талу, и он сказал:
— Детям вашим при луне на санках не кататься! Мальчикам дома сидеть — в еловые шишки играть, чтобы умели хорошо считать, а девочкам нитки сучить и еловую смолу жевать — будут у них зубки белые. Это сказал я, Тала, это правда.
Талу отпустили, и он убежал к своим Талахке и к Талашке. И никогда больше он в тот погост не заглядывал и чужих ребят не таскал, потому что с тех пор в том погосте дети поздно вечером при луне ни разу не катались.
Этот Тала был медведь, Талахке — медведиха, а Талашка — просто медвежонок.
Всё.
ИВАНУШКА И ВЕРНАЯ СОБАЧКА
У одной старушки было семь дочерей, а восьмой был сын Иванушка. Братец Иванушка любил всех своих сестриц, а еще он любил свою верную собачку. А братца Иванушку любили только шесть сестриц. Седьмая сестренка никого не любила. Она любила только себя.
Однажды все сидели у огня, вдруг услышали: в лесу Талахке мохнатая ходит. Она учуяла запах людей, подобралась к веже поближе, подняла нос кверху.
— Мальчишкой пахнет,— сказала и подошла еще ближе. Дверь дергает, хочет войти и взять себе мальчика Иванушку.
Собачка залаяла:
— Тяв, тяв, тяв, покуда моя головушка цела, никому не отдам нашего Иванущку! Г-а-в!
