— Ни в коем разе! — торопливо заверил его Кашпарек. — Я только про то, значит, что бутылка как раз у них в руке была и от плохой вести барыня растерялись, наверное…
Доктор умолк, и не будь Кашпарек так напуган (все-таки доктор как-никак был выше его на две головы, а то и на две с половиной, и вздымался над стариком, как живая афишная тумба, готовая рухнуть), он бы расхохотался сейчас, что так ловко подсунул доктору шпильку насчет того, что его жена пьет; еще больше ему захотелось расхохотаться, когда доктор, перед тем как решительным шагом удалиться, прогремел в лицо Кашпареку, что, да будет ему известно, в дальнейшем в его услугах они не нуждаются (еще бы: какие уж там услуги, если собака пропала!); словом, Кашпарек закончил уборку мусора в 19-м «А» в самом приподнятом настроении, однако радость его была недолгой: в 17-м его остановила консьержка и сообщила, что мусор сегодня уже вынесен и больше пускай он сюда не приходит.
Собственно говоря, Кашпарек готов был к самому худшему; и все-таки он не думал, что против него будет — да еще так быстро — организован целый заговор: недостаточно разве, что его лишили собак, которых он полюбил? Он хотел было повернуться и молча уйти восвояси, но не выдержал. «За что? — вырвалось у него. — За то, что собака сбежала?» Ни про какую собаку ей ничего не известно, враждебным тоном сказала консьержка (Кашпарек по ее глазам понял, что насчет собаки она лжет), просто вернулся домой сын вдовы Салма, так вот теперь он станет убирать мусор. Вдова Салма была консьержкой в 6-м, на соседней улице, и сыну ее полтора года назад дали срок за злостное тунеядство, драки, хулиганство и изнасилование. Кашпарек ничего не сказал, понимая, что Салма-младший — просто удобный предлог для жильцов (или случай с бедной Лохматкой пришелся кстати самой вдове Салма, чтобы выжить Кашпарека); он направился в 22-й. Тут консьержка прямо на улице, перед подъездом, встретила его тем, что, мол, знаете, дядечка, дело в том… «Знаю, — перебил ее Кашпарек, — младший Салма…» Консьержка (добродушная белокурая женщина) обрадовалась: «Ах, вы уже знаете?» «Знаю, он из тюрьмы вернулся», — ответил Кашпарек и ушел, не прощаясь.
В 6-й, к Салме, не стоило и заглядывать; оставался 43-й, ну и 19-й «А», там ему не отказали еще, но откажут со дня на день, этого все равно надо ждать; а если и не откажут, что ему два дома? Спасут они его? Да он все равно бы не смог, хотя бы из самолюбия, довольствоваться работой, которую, может быть, оставит ему из милости Салма-младший…
