— Такие дела, Друж.
В воскресенье Антон снова пришел к хозяевам и вновь поставил возле гардероба сумку, пакет и обитый серебристым плюшем домик с крохотным оконцем.
— Я за Вилькой, — сказал он, скрывшись на лестничной площадке.
Домик Мария Тихоновна разместила рядом с подстилкой Дружа, туда же положила маленький звенящий шарик, тонкий хрящик (кем-то обглоданный; не иначе, Вилькой?) и резиновую игрушку.
— Друж, гулять, — позвал хозяин.
Сегодня прогулка была Дружу не в радость: неведомая сила, подпитываемая любопытством и предчувствиями, тянула Дружа домой. Напрасно Денис Евгеньевич рассчитывал пройтись по скверу: возле светофора Друж уперся, и хоть ты тресни, а переходить дорогу отказывался.
— Ты чего остановился, пошли в сквер. Друж, пошли, пока зеленый свет горит.
Друж загавкал, дернулся назад, поводок выпал из рук Дениса Евгеньевича.
— Друж, рядом! — крикнул хозяин, когда тот помчался к дому. — Рядом!
Эх, вот что значит воспитанная собака, обученная командам! Был бы Друж невеждой, невоспитанным псом, не стал бы он сейчас прислушиваться к словам хозяина. Бежал бы себе к дому без оглядки. А теперь нельзя, теперь ему по статусу не полагается ослушиваться Дениса Евгеньевича. Если тот кричит: «Рядом», надо вернуться, встать рядом и идти на полшага впереди. Такие дела.
Взяв в зубы поводок, Друж подошел к Денису Евгеньевичу. На светофоре вновь загорелся зеленый свет, Друж обреченно вздохнул, но хозяин — о, радость! — передумал идти в сквер.
— Твоя взяла, пошли домой. Не терпится узнать, что произошло, да? Ничего, сейчас узнаешь… Не торопись. Не торопись. Успеем.
Неподдельное замешательство испытал Друж, оказавшись дома. Едва прошел в квартиру, как в коридор с пронзительным жалобным лаем выскочила… кто бы мог подумать — Вилька.
Между собаками возник короткий диалог.
— Вилька, ты ли это?
— Я! Я! Я!
— Что ты здесь делаешь?
— Сама не знаю. Я домой хочу. Домой!
— Да ты не кричи так, успокойся, сейчас во всем разберемся.
— Домой. Домой хочу! Домой! — не утихала Вилька.
Гавкала она до самого вечера. Мария Тихоновна брала терьера на руки, успокаивала, насыпала в миску корм, предлагала вкусные палочки — бесполезно. Словно очумев, Вилька бегала по коридору и тявкала. Она подбегала к двери, и ее хрупкие лапки начинали подрагивать от нетерпения. Откройте, — отчетливо слышалась мольба в каждом звуке. — Откройте мне дверь, я должна идти к хозяевам. Меня ждут! Откройте же мне дверь.
— Друж, — Мария Тихоновна гладила его по голове, кивая на беспокойную Вильку. — Успокоил бы ты ее.
