От альбома пахнет старой бумагой, Дружу не нравится этот запах, но хозяин так трепетно перелистывает страницы, так пристально вглядывается в цветные и чернобелые фотографии, что приходится сидеть рядом, изображая глубокую заинтересованность.
— Узнаешь? — Денис Евгеньевич показал Дружу маленькую фотографию.
Друж отвернулся.
— Не узнал хозяина?! Это я, мне здесь двадцать лет. Только из армии вернулся. Отец фотографировал во дворе дома. Мы ведь тогда в деревне жили. Да-а… Были времена и прошли. А это кто, Друж? Ну?
Друж обнюхал фотографию и посмотрел в глаза хозяину.
— Правильно. Маша!
Фотографию жены Денис Евгеньевич рассматривал долго. О чем он думал, Друж не догадывался, но по глазам видел, думы эти тяжелые, колючие, тягостные.
— Наташка, — улыбнулся Денис Евгеньевич, перелистнув страницу. — Семь лет ей, это она в лагере. А это, Друж, смотри, Натка в пятый класс идет. Первое сентября.
В старом альбоме было много старых фотографий, много воспоминаний — больших глав и маленьких эпизодов прожитой жизни.
Прошло несколько дней, в течение которых Друж не раз слышал от хозяина новое слово «операция». Друж так понял, что эту самую «операцию» должны сделать Марии Тихоновне и именно из-за «операции» Денис Евгеньевич потерял покой и сон.
В среду днем, после продолжительной прогулки, хозяин сказал:
— Друж, остаешься за главного. Я вернусь завтра… Может быть, утром, а может… — тут Денис Евгеньевич сглотнул, отвернулся и быстро добавил: — Я приеду утром. Не скучай.
Когда он ушел, Друж заметался по квартире. Ничто не доставляло радости, ни к чему не лежала душа, хотелось выть в голос от тоски.
К миске с едой Друж не притронулся, полакал немного воду, обнюхал лежащий рядом хрящик и отошел к окну. Запрыгнув на угловой диванчик, он поставил передние лапы на подоконник, впившись взглядом в горящие в сумерках окна высившейся напротив жилой башни. Сколько окон — и почти в каждом горит свет; за каждым окном своя жизнь, своя длинная, интересная история. Одно окошко погасло, через мгновение погасло второе, и внезапно вспыхнуло несколько окон в соседнем подъезде. Снова погасли, снова вспыхнули. Там люди, там голоса, там непрерывно что-то происходит. Нескончаемая людская суета. Собаке этого не понять, животные не так суетливы, они более степенны и спокойны. Люди слишком часто совершают лишние телодвижения, понапрасну растрачивая драгоценную энергию.
О-хо-хо, люди, хозяева. Дружу не хватало хозяев, он скучал.
