— Но все это надо объявлять, — заметила Мадди.
Не в силах противостоять ее напору, Патрик сдался и усадил ее в кресло.
— Ладно, я буду работать с пультом управления, а ты объявлять музыкальные блоки. И только это, — поторопился уточнить он, поскольку вовсе не желал, чтобы его радио превратилось в форум для диспутов Мадди.
Дверь в студию приотворилась, и в щель просунулась голова Джереми.
— Телефон разрывается от звонков, — объявил он. — Радиослушателям не терпится дать Мадди советы насчет ее знакомого, который так великолепно целуется.
Патрик сурово посмотрел на него, но какой с Джереми спрос? Для него выступление Мадди не более чем веселое представление.
— Никаких телефонов, — отрезал Патрик.
— Но, шеф, ведь у нас на радио всячески приветствуются телефонные звонки от радиослушателей, — не моргнув глазом возразил Джереми, — вы всегда говорили…
— Не важно, что я говорил, — оборвал его Патрик, — пойди извинись перед всеми дозвонившимися.
Разочарованный Джемери вышел, горестно покачивая головой.
— Сейчас пойдет реклама, — обратился Патрик к Мадди, — а потом ты объявишь музыкальный блок. И никаких комментариев.
Само собой разумеется, оставив Мадди в студии, Патрик рисковал. Ведь стоит ей отступить от заданного сценария, и она может выложить как на духу всю историю своей жизни, а заодно и его, и вообще всех своих знакомых. Так что на всякий случай придется держать руку на кнопке отключения микрофона.
Мадди и впрямь никак не могла взять в толк, почему Патрик так расстроился.
Следующая ведущая приехала рано, поэтому они с Патриком провели в студии не более семнадцати минут. Мадди терялась в догадках: что ее ждет? Может, Патрик решил уволить ее и хочет объявить ей об этом наедине? От этой мысли она пришла в уныние и не села, а тяжело рухнула на пассажирское сиденье рядом с Патриком.
— Ты так и будешь все время молчать? — спросила она.
Патрик завернул на стоянку у загородного ресторана, с трудом найдя свободное место. Он затормозил, но еще целую минуту сидел, не снимая рук с руля.
— Прости меня. Я хотела, как лучше…
Он вздохнул.
— Я знаю, ты поступила правильно. Это ты прости мне мою несдержанность.
Мадди скрестила руки на груди и уставилась в окно. Потоки дождя струились по стеклу. Мадди совершенно не привыкла к холоду и сырости и впервые с тех пор, как приехала в штат Вашингтон, затосковала по дому.
Дома, в Нью-Мексико, земля сухая. Там господствуют красный цвет скал, золото травы, которая мгновенно засыхает под палящими лучами летнего солнца, аромат сосен. Связки блестящих на солнце сушеных красных чили украшают фасады домов, над горами раскинулось бескрайнее небо. Нет, ее дом не здесь.
