Но Клара продолжала верить словам моего отца, поскольку он был прекрасным актером. Он очень искусно лгал, и я долгое время пребывала в убеждении, что отец способен выдержать проверку на детекторе лжи. У отца была очень примечательная манера речи. Он говорил несколько надменно и в то же время вкрадчиво и выразительно. Мой отец чем-то походил на Наполеона: небольшого роста, одевался в кашемировые костюмы темно-серых тонов, похожие на военные мундиры. При этом он предпочитал зеленые или синие галстуки. Лишь в жаркие летние дни, садясь за обеденный стол, он снимал пиджак.
Помню, когда мне было четырнадцать лет, я сказала Кларе, что отец даже в аду не вспотеет. На это она ответила, что ад — выдумка клерикалов и капиталистов, которые пытаются с ее помощью запугать пролетариат. Мне нравились обличительные тирады Клары, хотя я не всегда понимала их смысл. Однако отца они явно забавляли. Порой, находясь в хорошем расположении духа, он спорил с Кларой и всегда одерживал верх.
Клара и я составляли его семью, которую отец пытался прокормить. Родившийся в Брно Губерт Вондрашек был капиталистом без капитала. В переводе с юридического языка — мошенником. Клара утверждала, что он чем-то напоминал Робин Гуда. На моей памяти мы переезжали с места на место раз сорок и исколесили всю республику. Я жила в замках, на виллах, в бунгало, в роскошных гостиницах и жалких пансионах.
— Домашний очаг нужен только филистерам, — говорил отец, когда мы в очередной раз начинали паковать чемоданы.
Однако Клара ненавидела переезды, потому что тогда становилось ясно, что она пренебрегала своими обязанностями и плохо вела домашнее хозяйство. Собирая в очередной раз вещи, мы обнаруживали мусор за шкафами и под кроватями и пыль на рамах картин. Это нервировало Клару. Каждый раз, когда мы покидали наше очередное временное пристанище, она горько плакала и, сидя в машине, не сводила глаз с дома, пока он не исчезал из виду. Тогда Клара грустно цитировала слова Шен Те, однако отец перебивал ее, заявляя, что у нее нет таланта, чтобы исполнять роли в пьесах Бертольда Брехта.
Я считала, что он очень несправедлив к Кларе. Она заботилась обо мне в течение долгого времени. Моя мать оставила нас с отцом, когда мне было четыре года.
Мама ушла из дома, потому что полюбила другого человека. Я долго не понимала, почему она так поступила. Но в пятнадцать лет, став уже достаточно взрослой и приобретя большой опыт общения с отцом, я простила мать. Хотя, конечно, не совсем, не до конца. Но теперь я понимала, что «женщине из хорошей семьи», как говорил о матери отец, было трудно переносить постоянную ложь, недомолвки, поспешные бегства из одного города в другой. И я, и Клара намного легче мирились с подобным образом жизни. Я была ребенком и воспринимала любые перемены как веселые приключения. А сентиментальная коммунистка Клара обожала хаос, беспорядок и неустроенность в жизни.
