Десятое июля, день, весь состоящий из шелка, атласа и жемчуга, благоухающий гарденией и жасмином. Легкий, как сон, и краткий, как миг, похищенный из рая.
Свадьба, названная прессой свадьбой десятилетия, проходила на великолепной лужайке позади дома Оливера, откуда открывался изумительный вид на залив Лонг-Айленд. Торжество стало собранием знаменитостей: каждый из пяти сотен приглашенных гостей либо входил в светский календарь-справочник, либо был светилом музыкального мира. Гости потягивали «Дон Периньон» и наслаждались искусно приготовленными разнообразными закусками. Мужчины в белых смокингах и женщины в нарядах пастельных тонов скользили подобно легкому морскому течению между покрытых белоснежными скатертями круглых столиков с большими зонтами от солнца.
Центром праздника была Кирстен. Ослепительная в своем свадебном наряде, она сияла подобно солнцу.
— Ну, радость моя, ты, несомненно, покорила этот бастион традиций. — Эрик Шеффилд-Джонс обнял Кирстен за талию и крепко прижал к себе. — Знаешь, ты совершенно их поразила, но я не могу понять почему.
Кирстен усмехнулась и прильнула к старику. Одарив невесту одним из своих знаменитых подмигиваний, Эрик чмокнул ее в нос и прошептал:
— Огромного счастья, моя самая дорогая, огромного-преогромного, настоящего счастья.
Кирстен и представить не могла свою свадьбу без Шеффилд-Джонсов. Если бы не Эрик и Клодия, возможно, Кирстен никогда бы не смогла сделать первый шаг к достижению своей мечты, осуществления которой она теперь добилась. Не поднимись Кирстен на теперешнюю высоту, Джеффри, разумеется, никогда бы не предложил ей перебраться на Девятую авеню.
— Итак, Эрик, что вы думаете о моей невесте? — К ним присоединился Джеффри, по-приятельски похлопавший старика по плечу. — Сегодня здесь нет мужчины, который бы не мечтал оказаться на моем месте, — обратился Джеффри к невесте, — и я не могу осуждать их. Не будь они столь воспитанными джентльменами, половина из них всучила бы тебе карточку со своим домашним телефоном.
