Я надеялся, что проблема рассосется сама собой, что по прошествии времени внимание к тому трагическому случаю ослабнет, людей захватит какая-то другая новость и взрыв канистры сотрется из их коллективной памяти. Где-то случится вооруженный конфликт, а еще лучше террористический акт, с большим количеством жертв среди гражданского населения, и люди примутся сокрушенно качать головами. Нескончаемая вереница карет «скорой помощи», искореженные вагоны поездов или метро, снесенный взрывной волной фасад десятиэтажного здания — только таким образом бездомная из банкомата сможет отойти на второй план как пустячный инцидент на фоне крупной катастрофы.
Вот какие надежды питали меня в первые недели. Что новость вскоре устареет — может, даже через месяц, в любом случае через полгода, а уж через год — почти наверняка. Со временем полицию поглотят всякие-разные неотложные дела. Следствие уже не будет вестись столь тщательно, следователей загрузят другой работой, что же до того въедливого следователя-одиночки, который годами корпит над нераскрытыми преступлениями, то на его счет я не питал иллюзий: он существует только как герой телесериалов.
Через полгода-год мы снова заживем счастливой семьей. Конечно, небольшой шрам останется, но он не помешает нашему счастью. Просто надо немного подождать. Соблюдать обычный жизненный распорядок. Время от времени ходить в ресторан, в кино, на футбольный матч с Мишелом. Вечерами, за ужином, я внимательно наблюдал за своей женой. Я искал мельчайшие отклонения в ее поведении, указывающие на то, что она тоже увязывает телесюжет с нашим семейным счастьем.
— В чем дело? — спросила она однажды вечером; наверное, я слишком уж откровенно за ней следил. — Почему ты на меня так смотришь?
— Ни в чем, — ответил я. — Разве я на тебя смотрел?
Клэр рассмеялась, она накрыла мою руку своей и легонько сжала мои пальцы.
В такие моменты я всегда избегал своего сына. Я не желал никаких понимающих взглядов или подмигиваний, никаких проявлений нашей общей с ним тайны. Я хотел, чтобы все шло своим чередом. Общая тайна давала бы нам преимущество над Клэр, его матерью, моей женой. Но в каком-то смысле мы бы тогда от нее отдалились, что представляло более серьезную опасность для счастья нашей семьи, нежели вся эта история с банкоматом.
Без понимающих взглядов, без подмигиваний нет и самой тайны, рассуждал я. Все случившееся мы, вероятно, не сможем полностью выкинуть из головы, но со временем нам удастся от него абстрагироваться. А вот тайну следует забыть. Чем скорее, тем лучше.
