— Слушаюсь, мэм.
Видя, как лакей поднимается по лестнице, Тилли пожалела, что Анна потратилась на такую яркую форму для него и Пибоди. Бриджи и гетры выбивались из общей атмосферы дома.
Она вздохнула и задумалась, идти ли ей на кухню, как она собиралась, или подняться наверх и переодеться. Пока она не спеша поднималась по ступенькам, шла через широкий балкон, а затем по длинному коридору, до нее доносился высокий, возмущенный голос Жозефины. Тилли печально улыбнулась. Изменилось не так уж много: совсем недавно Мэтью, его братья и сестра носились как угорелые по этому дому, громко визжа, гоняясь друг за другом, пробегая по этой же самой лестнице и коридору.
И снова она вспомнила Мэтью. Мэтью, Мэтью! Он полюбил ее с первого взгляда. Ему тогда было десять лет, а ей шестнадцать. И вот он умер, до последней минуты любя ее, оставив в ее душе на всю оставшуюся жизнь чувство вины.
Войдя в свою комнату, Тилли сразу же взглянула на кровать. На ней она лежала с его отцом, но никогда с ним. Тут же она спросила себя, почему в голову приходят такие мысли, почему она считает, что Мэтью влияет на ее оставшуюся жизнь. Но разве она не дала клятву никогда больше не любить, разве обещание умирающему не было для нее тяжелым грузом? Или было?
Тилли сняла костюм для верховой езды и одела халат. Сев перед зеркалом, она вспомнила, что ей всего лишь тридцать пять лет, а волосы у нее белее снега. Волосы старухи, хотя на лице нет ни морщинки. Когда она встала, затянув потуже пояс халата, настырный внутренний голос спросил: «Какая тебе разница, как ты выглядишь?» Ведь внешностью стоит заниматься только ради мужа или любовника. Когда-то у нее были и тот и другой, а теперь нет никого. Пусть так и остается.
— Мам, послушай, я видела, она трясла Вилли, как крысу. Если ли бы кто-нибудь видел, ей бы не поздоровилось, но мисс Жозефина убежала к озеру. Я видела все из окна галереи.
— Ну, если бы она сделала ему больно, он бы закричал.
— Нет, ма. Он не такой, кричать не будет. Мисс Жозефина — другое дело, а он лучше промолчит. Даже странно, такой маленький, а ведет себя как взрослый.
— Ну… — Бидди продолжала просеивать муку через решето, — надо набраться терпения. Она себя проявит, а мы ничего не можем сделать без доказательств, так что, Пег, не рассказывай сказки.
— Я не рассказываю сказки, но мне обидно видеть, как нашего Вилли…
— Мистера Вилли.
— Ладно, мистера Вилли. И вообще, я за кухонной дверью не забываюсь, и ни с кем не говорю, только с тобой. И вообще…
