— Я пробовала, но теперь даже не пытаюсь. Случившееся не укладывается в его представления о том, как устроен этот мир, поэтому он пытается просто забыть. Но, как мне кажется, он беспокоится о тебе.
— Ты тоже беспокоишься обо мне?
— По поводу твоих отношений с призраком Линды Грей — нет. По поводу твоих отношений с призраком этой Венди… есть немного.
Я ухмыльнулся.
— Мой отец больше не называет ее по имени. Для него она теперь «та девчонка». Эрин, можно попросить тебя об услуге? Сделаешь кое-что для меня, когда вернешься на учебу? Если будет свободное время, само собой.
— Да, конечно. Что именно?
Я ей сказал.
Она попросила высадить ее не около гостиницы, где Том забронировал номер, а на автовокзале Вилмингтона — сказала, что доберется оттуда до места на такси. Я начал возражать и убеждать ее, что это пустая трата денег, но потом перестал. Она выглядела взволнованной и немного смущенной, поэтому я решил, что ей просто не хочется срывать с себя одежду и прыгать в объятья Тома через две минуты после того, как я ее высажу.
Когда я припарковался напротив стоянки такси, Эрин взяла мое лицо в ладони и поцеловала в губы. Это был долгий поцелуй. Самый настоящий.
— Если бы я не встретила Тома, то заставила бы тебя забыть эту глупую девчонку, — сказала она.
— Но ты его встретила, — ответил я.
— Да. Встретила. Не пропадай, Дев.
— Не забудешь сделать то, о чем я просил? Если получится, конечно.
— Не забуду. Ты такой милый.
Не знаю почему, но от этих слов я едва не расплакался… но вместо этого лишь улыбнулся.
— Кроме того, признай, я офигенный Пес-Симпатяга.
— Это точно. Девин Джонс, спаситель маленьких девочек.
На мгновение мне показалось, что она поцелует меня еще раз. Но она просто вышла из машины — ветерок развевал полы ее юбки — и направилась в сторону такси. Я подождал, пока она не сядет в одну из желтых машин и не уедет. После этого уехал сам — в Хэвенс-Бэй, к миссис Шоплоу и моей джойлендской осени. Самой прекрасной и самой кошмарной осени в жизни.
Сидели ли Энни и Майк Росс на конце дощатого настила рядом с зеленым викторианским особняком, когда я шел по пляжу в тот вторник после Дня труда? Помню теплые круассаны, которые ел по пути и кружащихся над головой чаек… но насчет Энни и Майка не уверен. Они стали такой естественной частью пейзажа — точно какой-нибудь ориентир — что абсолютно невозможно вспомнить, когда я впервые их заметил. Ничто так не портит память, как повторение.
Через десять лет после событий, о которых идет речь, я работал штатным автором журнала «Кливленд» (должно быть, здорово нагрешил). Чаще всего я делал первые наброски материалов в кофейне на Третьей Западной улице, рядом со стадионом «Лейкфронт» — тогдашней ареной славы местных «Индейцев». Каждый день, в десять часов утра, в магазин заходила девушка, брала пять или шесть стаканов кофе и относила их в агентство недвижимости по соседству. Опять-таки, не помню, когда увидел ее в первый раз. Все, что могу сказать — как-то раз я вдруг заметил, что уже на выходе она украдкой взглянула на меня. Настал день, когда я взглянул на нее в ответ, и когда она улыбнулась, ответил ей тем же. Восемь месяцев спустя мы поженились.
