У Миранды конвульсивно сжался желудок.
— Нет, благодарю вас!
— Только попробуйте, и я оставлю вас в покое. Не забывайте, что здесь задета моя репутация гурмана — я говорил вам, что нигде не готовят таких вкусных десертов, как здесь.
Отказываться дальше значило придавать этому ничтожному событию слишком большое значение. Миранда потянулась через стол, приоткрыв рот. Едва коснувшись языка, торт вызвал у нее взрыв вкусовых ощущений. Сладкий шоколадный корж, узоры из темного шоколада и вишневая начинка соединились, создавая невообразимо вкусное целое.
— Ну, как? — спросил Адам.
Почувствовав, что к губам прилипла крошка, Миранда убрала ее языком, прежде чем ответить:
— Неплохо.
Адам рассмеялся.
— Судя по выражению вашего лица, «неплохо» — это еще слишком мягко сказано.
— Верно, — нехотя призналась Миранда, — вы правы.
Адам отрезал еще ломтик.
— Еще?
— Нет, теперь вы. — Миранда проследила, как он жует второй кусок. Когда пришла очередь третьего и Адам уже поднял вилку, Миранда остановила его, взяв за руку: — Теперь моя очередь.
— В следующий раз мы попробуем здешнее малиновое пирожное.
Миранда собиралась возразить, что следующего раза не будет, но не захотела портить вечер, неожиданно ставший приятным. Времени на это ей хватит позднее, по дороге домой. А пока Миранда решила насладиться оставшимся у них часом.
Миранда вывела свой малиновый БМВ на двухрядное шоссе и направилась на север, назад к Мендосино и дому Адама. Для уикэнда дорога была сравнительно пустой, что позволило Миранде наслаждаться движением, не заботясь об идущем впереди транспорте.
Когда ее ночные бдения только начинались, она забиралась на холм и сидела, привалившись спиной к дереву, наблюдая за проносящимися внизу машинами — они мчались от одного поворота к следующему, водители лишь в последнюю минуту вспоминали о тормозах. Их движение было таким суетливым, похожим на прежнюю жизнь Миранды. Она провожала взглядом каждую машину, размышляла, кто в ней едет, кого покинули эти люди и к кому торопятся. Она наделяла их друзьями, любовниками и детьми, воображала их в домашней обстановке, в комнатах, оживленных треском дров в камине, музыкой и смехом.
Затем однажды эта игра надоела ей, и Миранда покинула пост под деревом на холме возле шоссе.
Вместо этого она стала уходить прочь от дорог, туда, где не было ни души, забиралась на утесы, под которыми шумел прибой, бродила по извилистым пыльным тропам.
Когда небо меняло цвет с черного на темно-лиловый, Миранда возвращалась в снятый ею дом и листала старые журналы со статьями о неизвестных ей людях или историческими романами, жизнь героев которых была так далека от ее собственной. Она поджидала тот момент, когда изнеможение наконец позволит ей погрузиться в бездонную, пустую пропасть сна.
