Стоило лишь успеть провалиться в сладкую, теплую дремоту, как что-то пребольно шарахнуло его по затылку — аж шапка слетела. Выругавшись и нахлобучив посильнее меховой воротник тулупа, Иер вновь попытался уснуть. Когда что-то врезалось в его голову второй раз, он не выдержал.
— Что за…? — узрев, наконец, Лялю и возмущенную мину на ее личике, выругался вторично. — Совсем сдурела?! Какого лешего тебе надо?
— Это я-то сдурела? — обиделась девушка. — Сидим тут как два истукана, сосны сторожим! Ты спасать меня думаешь или как?
— Чего?! — юноша едва не сверзился с ветки. — Спасать?
— А кто из нас двоих мужчина? — справедливо рассудила Лялька. — Так что спускайся и делай что-нибудь.
— Умная, да? Вот сама и спускайся! — Иер покрепче ухватился за ветки, удачно увернувшись еще из-под двух запущенных Лялей шишек.
— Я слабая, хрупкая девушка! — в очередной раз замахнулась Лялька. — Меня спасать нужно! Я что, виновата, что ли, что рядом всегда такие остолопы как ты! Да я уже коркой льда покрылась толщиною в палец!
— А ты слезай, «слабая, хрупкая девушка», и тогда я, может быть, подумаю, спасать ли мишку или подождать, когда ты с ним закончишь! — не остался в долгу Иер, уклоняя с траектории полета снаряда голову.
— Ах, ты!.. — захлебнулась возмущением Ляля.
Промахнувшись в который раз, бывшая санитарка прижалась мокрой от слез щекою к шершавой коре и жалобно проскулила:
— Вот что такого я сделала, за что мне все эти напасти! И настоящего мужчины никогда рядом нету! И вообще все мужики — козлы… и трусы! Слышишь, Иер? Ты трус! Трус!
Лялька залилась в рыданиях.
Юноша тяжело вздохнул и уже спокойно и совершенно серьезно сказал:
— Да, Ляль, я трус.
— Так надо бороться с этим! — сквозь слезы крикнула девушка.
Иер насупился. Бороться… как?! Все бабы такие, не зря он всю жизнь их сторонился.
Желание тоже пустить слезу было настолько сильным, что по коже побежали мурашки, и парень повел плечом, как бы отмахиваясь от наваждения. Лук робко качнулся за спиною, напоминая о себе.
— Не проймет, — отвечая на собственные мысли, прошептал «Трус». — Лук чай охотничий, а не боевой, да и вона шкура какая!
Будто бы услышав и поняв, что говорят о нем, медведь поднял морду и устремил полный ненависти голодный взор на повисшего на ветке Иера, который ответил животному таким же ненавидящим взглядом.
— Чтоб тебя!.. — в сердцах выругался Иер.
От злости к этому лохматому чудовищу ростом в пару человеческих, Иер едва сдержался, чтобы не харкнуть тому прямо в морду. Но что харкнуть? — это его лишь разозлит и мишка полезет на сосну, дабы проучить наглую жертву.
