- Но ты же уже развесил везде объявления, что прачечная переехала. Это что, не помогло?
- Нет. Теперь эти негодяи звонят и спрашивают, куда она переехала. Я даже уже написал третье объявление, что то, что переехало, вообще никогда не было прачечной. Теперь они звонят и спрашивают, а что это было.
- Антонио, наверное, нам надо поменять телефон.
- Я уже поменял. Достал наш старый, со сломанным диском. Но по нему звонят не меньше.
- Пожалуй, тебе пора заканчивать с розыгрышами, они тебе никогда не удаются. Помнишь, как ты два года назад разыграл этих негодяев Эрнандесов?
- Да, я тогда написал у них на двери «Ритуальные услуги» и им пришлось в течение двух лет хоронить всех местных покойников. Они страшно разбогатели, открыли филиалы по всей Мексике, стали монополистами и не заплатили нам ни копейки.
- Лучше бы ты послушал меня и написал у них на двери «Общественный туалет».
- И что бы это дало? Наоборот, они бы еще больше разбогатели, ведь в Мексике люди гораздо чаще ходят в туалет, чем умирают. Ладно, пожалуй, ты права, больше не буду никого разыгрывать. Только в последний раз позвоню в полицию и скажу, что это я – маньяк, убивший восемнадцать человек. То-то они будут смеяться, когда поймут, что это не так.
- Ты мой неугомонный!
- Мария!
- Да, Антонио.
- Почему ты все время начинаешь хромать, когда выходишь на улицу? Мне это не нравится, давай, прекращай это.
- Не могу, мне очень жмут туфли. Эти негодяи обувщики делают такие тесные туфли 38-го размера.
- Так покупай себе 39-й.
- Это не поможет, Антонио, у меня ведь 44-й.
- Зачем же ты тогда покупаешь туфли 38-го размера?
- Ну, как, во-первых, мне неловко спрашивать женские туфли 44-го размера, эти негодяи продавцы сразу начинают шушукаться и хихикать, а во-вторых в них я все время задеваю носками об асфальт и цепляюсь нога за ногу. И, потом, разве тебе будет приятно ходить по улице с женщиной, у которой 44-й размер ноги?
- Да, при росте метр пятьдесят восемь, это выглядит так себе. С другой стороны, когда ты все время хромаешь, ноешь, и вечно везде опаздываешь – это тоже плохо.
- Что же мне делать, Антонио?
- Сиди дома. Кстати, сэкономим на обуви.
- Как ты можешь так говорить, Антонио? Ты что, уже не любишь меня, меня – мать твоих детей?
- Не люблю. Мне не нравятся хромоногие женщины. Впрочем, когда ты не хромала, ты мне тоже не очень нравилась.
- Ну, убей меня, Антонио, убей!
- Ха! Это мысль! (Стреляет).
- Антонио, что ты делаешь? (Бежит).
