Заложников холеры, как самых настоящих зеков, «попалатно» выводили на прогулку во внутренний двор. Вышка в больнице предусмотрена, к сожалению, не была, поэтому под наблюдение двоих вооруженных охранников выпускалось не больше двенадцати человек. Считалось, что это «боля-меня» надежно. На самом деле бежать было некуда, даже если б какой-нибудь сверхчеловек типа Фомы вырубил обоих автоматчиков. Внутренний двор, как и положено внутреннему двору, являлся замкнутым пространством, и на улицу можно было попасть только через здание больницы. А снаружи, как мы знаем, у каждой двери дежурили такие же автоматчики.
Мужики топтались на захарканном асфальте в размышлении чего бы покурить, пытались подкатиться к вохре.
— Будь ты, бля, в натуре, человеком! — внушал одному Сахронов-Безухий. — Прошу тебя, как офицер офицера. Сгоняй за куревом! Под мою ответственность! У меня вошь не проползет, братан!
Охранник, широко расставив ноги и свесив локти с автомата, болтавшегося на шее, тупо смотрел в стену.
— Вот сука, — отступался Пьер. — Тебя бы, падла, в горы, к сепаратистам, ей-богу, сам бы отвел, не поленился…
— Что, Петя, — горюнился дядя Степа, жуя свои проникотиненные ржавые усы. — Не ведется, сучий потрох?
— Отвали, — огрызался Безухий и шел думать.
— Ишь, Чапай, блин! Стратех! — дядя Степа выгребал из карманов табачный мусор, обрывал чахлую сухую травку, растирал в пальцах, заворачивал в газетный клочок, слюнил, поджигал… — От, зараза, блин! — заходясь лающим кашлем, затаптывал самокрутку. — Мало не помер, сучий потрох!
Ржали. Развлечение.
Фома сидел неподалеку на корточках, привалившись спиной к стене, жевал спичку, глядел на них единственным тухлым глазом.
— Ржете, жиды? Рано веселитесь.
— Чо это он? — спросил у Чибиса Энгельс.
— Ты чо это? — обратился Чибис к Фоме, как толмач.
— Через плечо, блядь. Я сказал!
Белоруса Чибиса буквально мутило от таких, как Фома, доморощенных гауляйтеров. К тому же мама Чибиса прожила жизнь с фамилией Фельдблюм и до самой смерти помнила Гомельское гетто, откуда убежала к партизанам и встретилась с Игнатом Чибисом. Поэтому он недолго размышлял, прежде чем подойти к Фоме и, ногой в плечо, опрокинуть его на бок. И, поскольку удивленный Фома удобно расположился в позе эмбриона, Толик не удержался и с размаху, сзади въехал ему той же ногой по мошонке.
— Аа…уя…у!! — прорычал Фома. — Все, блядь. Ты покойник.
— Не факт, — ответил Чибис.
С обеих сторон к ним уже бежали охранники. Петя Безухий, человек, как-никак, военный (хоть до офицера, если честно, не совсем дотянул), похлопал Чибиса по плечу:
