Она торопливо поправила прическу. Поглядела на себя в оконное стекло и осталась вполне довольна.
В мастерской пахло скипидаром, красками и растворителем. Вокруг царил немыслимый, адский беспорядок. Пустые тюбики, старые газеты, фотографии, мешки с песком и цементом, заготовки из папье-маше, холсты и рамы громоздились друг на друга, угрожая рухнуть и похоронить под своей тяжестью незадачливого гостя. Во всем помещении не было ни миллиметра чистой поверхности. Пятна краски, клея и глины превратили пол в подобие лунного пейзажа с бесчисленными кратерами и возвышенностями. Кто сумел бы работать посреди такого хаоса? Здесь, должно быть, не убирали на протяжении многих лет. И все же в павильоне витал дух подлинного искусства. В такой мастерской могли бы творить Шагал, Кандинский, Сутин, Модильяни, Джакометти, Гальдер, Пикассо. Она задумалась было о своих кумирах, но тут в прихожей послышались шаги.
Хозяин мастерской был одет в рабочую блузу и сам казался ожившим портретом. Настоящий художник с головы до пят, от густого сигаретного дыма до пятен краски на одежде. Он остановился перед ней, пристально оглядел и, выдержав многозначительную паузу, заговорил:
— Мазарин, зачем ты сюда пришла?
— Учиться.
— Учиться... — повторил Кадис, жадно затягиваясь. — Какая наивность. Разве тебе неизвестно, что мы сами себе лучшие учителя?
— Любой художник имеет право узнать больше. Что в этом плохого? Я просто хочу стать настоящим профессионалом.
— Я не могу дать тебе то, чего у тебя нет. А тебе самой есть чем поделиться?
— Не знаю... Испытайте меня.
— Ты должна знать. Скажи-ка... У тебя есть что-нибудь внутри?
Мазарин не поняла, о чем он спрашивает. Художник безо всякого стеснения раздевал ее взглядом. Она ответила с вызовом:
— Разумеется. У каждого из нас что-то есть.
— Так раскройся. Пусть другие увидят твой внутренний мир. Отбрось глупый стыд, обнажись перед миром. Запомни, Мазарин: творчество — это зеркало. Только в нем ты увидишь свое истинное отражение.
Девушка задумчиво кивнула. Прямота собеседника ее смущала. Кем он себя возомнил? Богом? Придумать ответ Мазарин не успела. Кадис продолжал:
— Для начала... Терпеть не могу, когда по моей мастерской ходят в туфлях. Разуйся... Почувствуй ногами пол.
Мазарин сбросила сандалии, открыв изящные маленькие стопы. И правда. Пол под ногами оказался сухим, колючим холстом. Резкая боль в большом пальце вернула ее к реальности. Придется научиться передвигаться по мастерской, не поранив ступни.
