- Вы сами ее собрали? - осторожно спросил он.
- Сам, - ответил математик. Голос его звучал виновато. - Трудно было только найти идею, принцип конструкции.
- Ага, - неопределенно произнес Скляров.
Он почему-то вспомнил д'Артаньяна. После книги Дюма легче верилось в необыкновенное. "А вдруг эта штука и в самом деле будет работать? - подумал он. - В сущности, все первое имело неказистый вид: пар-вый паровоз, первый пароход... Даже первый циклотрон".
- Какой же вопрос задаст эта... гм... машина? - спросил он. - Что-нибудь математическое?
- Не знаю, - ответил математик. - Право, не знаю. Она может выбрать любую проблему - ив математике, и, простите, в истории, и в биологии... Даже, так сказать, из сферы практической жизни. Она, образно выражаясь, начинена всевозможной информацией. Я, конечно, не смог бы сам заполнить всю ее память, но удалось использовать готовые элементы. Мой бывший ученик работает в академии, он мне и помог достать готовые элементы. Разумеется, они предназначались для других целей, но в этой машине они собраны иначе. Там, знаете ли, очень много записано. Десяток энциклопедий, разные справочники, учебники, журналы, газеты... Скляров вытер платком вспотевший лоб.
- И сейчас мы услышим... ее голос?
Семен Павлович быстро ответил:
- Нет, то есть да... Мы услышим азбуку Морзе.
Анатолий Сергеевич подошел к машине. Тихо поскрипывали створки открытого окна. Где-то очень близко прокричал петух. Протяжно загудел электровоз и внезапно осекся, словно испугавшись, что нарушил ночную тишину.
- Скажите, Семен Павлович, - спросил профессор, - какого все-таки рода может быть проблема? Я понимаю, вы не можете дать определенный ответ, но хоть примерно.
- Поверьте, я об этом не думал, - ответил математик. - Первый опыт... Тут важно только одно: чтобы вопрос, поставленный машиной, не был бессмысленным.
Скляров услышал смех и вздрогнул: настолько странным показался ему сейчас простой человеческий смех. По дощатому тротуару вдоль ограждавшего сад забора шли двое. Они не спешили, и по приглушенным молодым голосам нетрудно было догадаться, что это юноша и девушка. Внезапно шаги затихли. Послышался быстрый неясный шепот. Настороженно прогудел поезд. Он быстро приближался, и торопливый стук колес поглотил все ночные звуки.
- Московский, два сорок, - сказал Семен Павлович. - Начнем, если вы не возражаете?
Профессор вернулся к стулу. Он с трудом сдерживал волнение. Анатолий Сергеевич до самозабвения любил историю. Может быть, поэтому ему казалось, что первая проблема, поставленная машиной, обязательно будет связана с историей.
