— А чего же — угощу — приложил руку к груди старейшина. — Пусть приезжают — всем, что имею, привечу… На Купаву пусть приезжают — буду ждать…
Князь улыбнулся.
— Вот и хорошо, что на Купаву… Может, Черный Вепрь среди вашего рода облюбует себе какую девушку и привезет мне невестку?… Слышал я, что у тебя, кроме сыновей, еще и дочь есть, Тур, — почему бы нам и не породниться? Я буду рад, если женишь у себя этого лоботряса, а то совсем от рук отбивается парень!..
— И я буду рад породниться с тобой, князь, — говорил Тур. — Моя дочка Лыбедь — славная девушка: на весь род — красавица…
— Слышишь, Веприк? — Князь медленно поднял морщинистую высохшую руку и похлопал ею сына по предплечью. — Привезешь мне невестку?… Привези — хочу перед смертью увидеть…
— Ладно, отче, — покорно склонил свою черночубую голову Черный Вепрь. — Если девушка хорошая, почему и не привезти…
— Вот и хорошо, — обрадовался старый князь. — Договорились. А теперь — пировать! Солнце садится на запад — ужинать пора…
* * *
Пиршество князь Божедар велел справлять не в хате, а на высокой вершине Родни, поросшей мягкой зеленой муравой.
Здесь было просторно и вольготно. С трех сторон — стремительные кручи. В ярах под ними — густые заросли леса. О шую[20], на восток солнца раскинулся широкий могучий Днепр, а за ним, на той стороне, — бесконечные луга, зеленые боры и голубая даль. О десну[21] — струится, вливаясь в Днепр, спокойная сереброводная Рось. И теплое ласковое солнце щедро поливает эту непостижимую красоту своим животворным золотым лучом.
Жонки-родовички и служанки постелили на вершине красочный ромейский ковер, привезенный князем в молодости из похода, на большой оловяной тарелке, добытой аж в далекой Галлии, принесли жареное баранье мясо, в глубоких глиняных мисках — холодную похлебку из судака и стерляди, на деревянных досках-тарелках — свежий, еще теплый хлеб, а в корчагах — медвяную сыту. Для него были поданы тоже ромейские серебряные бокалы.
Когда все расселись вокруг ковра, княжич Радогаст на молчаливый знак отца наполнил бокалы сытой[22]. Князь поднял свой бокал вверх, повернулся лицом к соседней, более низкой вершине, где стояли идолы Световида и Рода — покровителей княжеского рода и торжественно произнес:
— О, великий и всемогущий Даждьбог! Ты владеешь небом и землей, повелеваешь огнем и громом, в руках своих держишь жизнь зверей и птиц, людей и целых племен! Молим тебя, боже, защитить нас от злых духов и нечистых сил, от черного мора и липкой лихоманки-трясовицы, от всевозможной напасти и недоброго наговора, а лучше всего — от хищного, кровожадного племени гуннов! Молим тебя, всемогущий боже! И тебя молим, Род, защитник наш, и приносим жертву!
