В полдень к южному берегу подъехало несколько всадников. Передний что-то крикнул через реку деду, который дремал у подъемного деревянного моста на солнцепёке, и тот обрадовался, замахав руками сразу начал опускать поднятую плотными конопляными веревками перекидную кладку. Всадники спешились и медленно, осторожно перебрались на остров. Навстречу им от поселка с лаем выскочило несколько псов. Потом появились люди.
Русоволосая девушка в длинной белой рубашке позвала:
— Отче, отче, Кий с ребятами вернулся!
Из большой хижины, которая стояла посередине поселка, вышел Тур, приложил руку ко лбу, напротив солнца, чтобы лучше разглядеть прибывших.
За ним на площади собрались родовичи — старшие и младшие, седые деды и стройные жилистые парни, сгорбленные бабушки и розовощекие девушки, подростки и совсем малые дети, которые только что поднялись на ноги. Высыпал весь род. Никто, иногда даже сам Тур не мог определить степень родства кое-кого из этих людей с семьей старейшины. Жили они здесь издавна, и к каждому из них все привыкли.
Девушка помчалась навстречу братьям.
— Что привезли из степи, ребята? Кий прижал девушку.
— Ничего, Лыбедька! Только гостей. Отдаем их в твои руки — присмотри за ними! — и показал на уставших исхудавших уличей. А потом прибавил: — Позови волхва Ракшу — пусть придет: раненого привезли!
Лыбедь побежала.
К приезжим подошел старейшина. Его обеспокоенный взгляд упал на незнакомых женщин и отрока, который едва держался от усталости на ногах, на взмыленных коней, на диковатого гунна со связанными руками и вдруг вгляделся к измученному лицу, которое выглянуло из походных нош.
— Князь Добромир? Откуда? Каким образом? — и, заметив, что тот едва дышет, повернулся к Кию. — Что с ним?
— Гунны разгромили уличей, отче. Тур вздрогнул.
— О милостивые боги!. Не может этого быть!
— Но это так, отче, — Кий пожал плечами. — Не прошло и недели, как это случилось. Почти вся дружина князя Добромира погибла. К счастью, княгиня, княжна и княжич спаслись.
— Какие же намерения гуннов?
— Одним богам это известно. Князь Добромир думает, что каган Ернак хочет возобновить гуннское государство. Из Мезии[18] он перебрался на левую сторону Дуная и, чтобы соединиться из акацырами, которые кочуют около моря, ударил на уличей, потому что они стояли на его пути. А когда две гуннские орды соединятся, то…
— Пойдут на нас?
— А кто им тогда воспрепятствует?
— Действительно, некому, — задумчиво сказал Тур. — Тиверцы, если до сих пор еще не разбиты, сами страшатся, как бы Ернак не пошел на них.
