Бармен укоризненно покачал головой и ушел за стойку бара с тарелками в руках.
– Ты его обидел, – сказала она. – А ведь он старался, готовил яичницу… И потом, чтобы ты знал – это мой самый близкий друг.
– Обидел? – удивился Гумбатов. – Я почти ничего не сказал.
– Почти, – повторила она точно так же как бармен покачав головой. – Его так легко обидеть. Он очень чуткий, тонкий, бессловесный… Мы с ним выросли вместе, жили долгое время по соседству, ходили в один детский сад. Он даже хотел одно время жениться на мне, но потом, – она по привычке не закончила опять и вдруг спросила, – А ты бы женился на мне?
– Отчего же? – после длительной паузы, уже становящейся неприличной ответил он не совсем уверенно, – Отчего же нет?
– Тебе нужна женщина, – убежденно сказала она. – Тебе непременно нужно завести женщину. Ты давно один?
– Да, – ответил он, – Почти три месяца. Это для меня большой срок. Три месяца назад от меня ушла моя девушка. Мы поссорились, расстались, обычная история. Но теперь у меня потребность…
– Понимаю, – сказала она, немного помолчала и предложила, – Если хочешь, мы сделаем это в туалете. Там очень удобный стульчак.
Он дико взглянул на нее, думая, что, верно, ослышался и не осмеливаясь уточнять.
– Не бойся, – тихо, заговорщицки произнесла она. – Я же говорю – бармен мой друг, он не станет возражать.
– Вообще-то, – сказал Гумбатов, – я не совсем готов к этому.
– Я тебя подготовлю, – пообещала она, взяла его за руку, вытянула из-за столика.
Бармен проводил их, заходящих в туалет, гадкой и жалкой ухмылкой. Посетитель в углу на миг выглянул из-за газеты, но на этот раз Гумбатов ничего не смог разглядеть – девушка буквально втолкнула его в туалет, торопливо вошла за ним и заперла за собой дверь, украшенную изнутри надписями самого решительного и непристойного характера. Сразу, как только они остались наедине, она схватила его за плечи и взволнованно произнесла, понизив голос до шепота:
– Кажется, я знаю его.
– Кого? – спросил он тоже переходя на шепот, – Того типа с газетой?
Снаружи бармен в это время приник ухом к двери, стараясь хоть что-нибудь расслышать, и не отрываясь от двери, подмигнул человеку с газетой, который теперь опустил газету на стол, выставив напоказ свое уродство – у него было только пол-лица, один глаз, исковерканный нос с одной ноздрей, пол рта, одна бровь, в которой виднелись седые волоски, одно ухо, само по себе все это было нормально и на своем месте, но без второй половины лица выглядело жутко, а вторая половина начисто отсутствовала, представляя собой гладкое пустое место, непонятно как и в результате чего образовавшееся и в целом – омерзительное зрелище.
