— Ну ладно, — сказала я, — выкладывайте.
Он смял окурок в блюдце, которое нашел в кухне и использовал в качестве пепельницы. Он слишком уж по-хозяйски вел себя в моей квартире, но я так волновалась, что даже не стала делать ему выговор.
— Мне очень жаль, Фран, — сказал он. — Речь о вашем приятеле Алби Смите. Сегодня утром, в половине седьмого, труп старика выудили из канала. Какой-то любитель бега трусцой заметил его с берега.
Можно, оказывается, испытать шок, даже не удивившись. Страх, изводивший меня с тех пор, как Алби не появился на вокзале Марилебон, никуда не исчез. И вот оказалось, что мои опасения подтвердились. Но даже то, что я была до некоторой степени готова к такому исходу, не защитило меня от ужаса и смятения. Я молча воззрилась на Парри, не в силах подобрать нужные слова. Думать я могла только об одном: пока я ждала старика, сидя на вокзале, труп Алби доставали из воды, укладывали на бечевник…[5] Его обступили полицейские, которых он так не любил…
Я знала: не будь Парри уверен в своих словах, он бы ничего мне не сказал, и все же я выждала несколько секунд, чтобы свыкнуться с ужасной вестью. С большим трудом я спросила:
— Его точно опознали? — Мой голос звучал неестественно: он показался мне чужим.
— Да. — Парри неопределенно махнул в сторону стола. — Я подумал: прежде чем я вам скажу, вам надо поесть. Знаю, вы питали слабость к старику. Но будем смотреть правде в глаза, он все равно был не жилец. Может быть, ему и лучше там, где он сейчас, а?
Я могла бы возразить, но мне не хватало силы духа спорить. Парри, для разнообразия ставший почти нормальным, пытался меня утешить. Но он совершал ошибку, свойственную людям, чья жизнь связана с ипотекой, машинами и двумя — четырьмя детьми.
Жизнь для них похожа на анкету с квадратиками, в которых надо ставить галочки или крестики, в зависимости от обстоятельств. Поставьте побольше галочек — и вы в порядке. Слишком много крестиков — у вас много трудностей. Такие люди считают, что все мы стремимся к одному и тому же — к тому, что в обществе потребления считается совершенно необходимым для счастья и благополучия. А как насчет способности видеть надежду и радость в мелочах? Некоторые при виде меня скажут, что моя жизнь почти ничего не стоит. Так говорят об инвалидах, психически неполноценных или старых пьяницах вроде Алби. Нет, я не говорю, что образ жизни Алби не нуждался в некотором исправлении. Но в последний раз, когда я его видела, он направлялся к церкви с пол-литровой бутылкой виски «Беллз» и перспективой встретить друга Джонти. Он показался мне совершенно счастливым человеком. Правда, он только что счастливо избежал беды, из которой его спасли мы с Ганом, но быстро забыл об опасности. И очень жаль! Если бы он сильнее испугался или если бы мысль о бутылке не затуманила его мозги и не вытеснила что-то более важное, возможно, он сейчас был бы жив.
