— Сразу видно, парень прежде готовился стать дровосеком! — покачал головой Валенс.
Восемь измотанных несчастных цыплят были уверены, что никогда не дождутся сигнала трубы, по которому можно будет отправиться передохнуть и выпить воды. Через час их ждала новая тренировка с оружием.
Легионеры, уже давшие присягу, тренировались только утром. Во второй половине дня они отправлялись на строительные работы — две центурии укрепляли стену в канабе, еще одна работала на кирпичном заводе. Целая когорта уходила строить новый водопровод, который должен был доставлять воду в канабу и лагерь с дальнего южного источника за семнадцать миль. Кто оставался в лагере — перекрывал крышу на старых бараках. Черепица с клеймом Пятого Македонского легиона была сложена штабелями вдоль стен. Правда, многие не работали, а прохлаждались или отправлялись в увольнение в канабу — но за это надо было платить своим центурионам определенную мзду. Какую именно, новобранцам пока не говорили.
Один из иммунов шепнул, что расценки взяток выбиты на медной доске, а сама доска прибита к воротам принципии, как законы Двенадцати таблиц[48] к дверям храма Сатурна. Новобранцы побежали смотреть, бронзовых досок не нашли и поняли, что их разыграли.
В этот день тиронам повезло. Валенс, глянув на измотанных новобранцев, мокрых от пота и едва живых, усмехнулся:
— Я бы из вас душу вытряс, да боюсь, пользы от этого не будет…
И направился в принципию.
Едва он скрылся из глаз, как Квинт с воплем повалился прямо на мостовую.
— Я больше не выдержу, — простонал он.
Кука ухватил его за шкирку и попытался поднять. Пропитанная потом и солью туника лопнула с громким треском.
Квинт сначала ничего не понял, а когда понял, что произошло, завыл еще громче.
— Так, идем к Гермию, надо раздобыть у этого жулика горячей воды и простирнуть туники, иначе мы завтра не сможем их надеть, — сделал выводы Кука. — Сами мы можем окатиться и холодной водой, а тряпки от пота без горячей воды не отстирать.
Вечером, пожалев Квинта, который исколол здоровенной иглой себе все пальцы, пытаясь зашить порванную тунику, Приск отдал приятелю свою — в отличие от других, у него имелись две сменные. Правда, даже туника Приска была Квинту великовата.
— Ничего, одежка только временно велика, — заверил Кука. — Пройдет месяц — и ты, Квинт, накачаешь себе такие мышцы, что впору будет брать тунику у нашего Малыша.
Все захохотали, представив Квинта в одежде Малыша. Даже Квинт криво улыбнулся.
