В
чёрной ярости
тел,
в
мерной дроби
шагов,
в
мягком шарканье
ног
—
негритянская
самба
в
ореоле огня
низвергается
в круг!
Поспешный
топот,
солёный
пот,
и
запах рыбы,
и
дух молитв!
О,
чёрный танец
коко замбé!
Взлетают
юбки
под
топот ног,
и
волны падают
на
песок.
И
скоро день уже
ночью
станет
от
кожи негров,
от
их тоски,
тоски
по Африке!
В
круженье танца
забыть
усталость,
в
круженье танца
забыть
хозяйку,
сжигая
время
в
пожаре коко!
Кружатся
негры —
богатство
белых,—
сжигая
рабство
в
пожаре коко!
О,
своенравный
рыбацкий
танец!
Кто
пил кашасу,
курил
лиамбу,
пусть
пляшет коко
бамбело!
Ламбе!
Ламбеле!
Ой,
коко бамбело!
Освалдо
Opикo
У МЕНЯ КУПИ,
ЙОЙО!
— У
меня купи, йайá!
У
меня купи,
йойó!
Покупай
душистый перец,
и
бобы, и кимбомбó!
У
меня купи, йайа!
У
меня купи, йойó!
О,
где же ты, чёрная
Мина?
Теперь
уже Мина моя
не
крикнет прохожим,
шагающим мимо:
—
Купи баклажаны,
йайа!
Купи по
дешёвке, йойо!
Купи
по дешёвке,
йайа!
Веселая
песенка Мины
теперь
уже ей не нужна,
она
уже больше не
ходит с корзиной,
и
очень зазналась
она.
На
улицах песен
её не ищи —
она
их поёт микрофону,
и
просят у чёрной
Мины хлыщи:
«Автограф,
донья Ивоне!»
О,
как я тоскую
в стенах городских!
По
улице узкой,
далёкой
идут
негритянки,
и губы у них
окрашены
тапиокой.
— У
меня купи, йайа!
У
меня купи, йойо!
Покупай
душистый перец,
и
бобы, и кимбомбо!
Дёшево
отдам, йайа!
Дёшево
отдам, йойо!
Теперь
ты едва ли отыщешь
у
нас негритянку
такую:
ну
чем торговать
ей нынче?
Собою
она торгует.
Где
ты, забытая
площадь
миндаля
и терпкого
тмина,
площадь
корицы и соли,
площадь
гвоздик и жасмина?
Где
же ты, город
мой милый,
город
ванили и перца?
Где
же ты, песенка
Мины,
сладкая
память для
сердца?
Где
город далёкого
детства,
с
шорохом веток
зелёных,
с
окошками в
занавесках,
с
гвоздиками
на балконах?
Где
его звонкие
песни
на
улицах раскалённых:
—
У
меня купи, йайа!
У
меня купи, йойо!
Вот
мой город гвоздик
и корицы;
пусть
другие забыли
о нём —
он
в тоске моей
сохранится,
сохранится
он в сердце
моём.
Андрес Элой
Бланко
ВЫПЕЙ ЗАЛПОМ
Когда
у Хуана Бимбы
был
грипп и ломило
суставы,
и
трясла его
лихорадка,
и
кололо то слева,
то справа,
доктор
ему прописал
хинин,
рыбий жир и
травы.
—
Ой, мамочка,
лучше подохнуть,
чем
выпить этой
отравы.—
А
мама ему говорила:
—
Выпей, Хуан,
при
гриппе
могут
быть осложненья,
ты
зажмурься и
залпом
выпей.
Выпей
залпом, мой
мальчик,
выпей
залпом;
выпей
залпом, Хуанито,
выпей
залпом;
лучше
залпом, мой
негр,
лучше
залпом.—
И
мама его целовала.
Ой, мама, как
это горько!
Что поделаешь,
Хуан Бимба!
Залпом,
до дна, да и только!
